Зимний излом. Том 1. Из глубин

Беда имеет обыкновение приходить оттуда, где ты оставил дурака.

На закате нельзя загадывать о будущем, на закате нельзя никому верить, в закат нельзя смотреть.

Мы помним то, чего уже нет, и редко говорим о том, чего нет еще.

Почему, чем меньше доверяешь, тем учтивее говоришь?

Когда на них с девочками набросилась целая армия портных и белошвеек, Луиза не устояла и заказала себе несколько платьев. Это было глупо, но стареющая баба не обязана быть умной. Особенно оказавшись в модной лавке.

Вот так и понимаешь, что был с тобой рядом человек, про которого ты не знал главного: когда его не станет, из-под ног уйдет земля, но ты сожмешь зубы. И будешь жить так, словно он рядом, и неважно, что этой жизни осталось всего ничего. Чтобы зарядить пушку и выстрелить в упор, хватит.

Высшая доблесть и непреодолимая трусость – это крайности, которые встречаются очень редко. Между ними на обширном пространстве располагаются всевозможные оттенки храбрости, такие же разные, как человеческие характеры.
Франсуа де Ларошфуко.

Это было упрямство. Фамильное упрямство Фельсенбургов, которое каждое предыдущее поколение пыталось выкорчевать в последующем, но в случае успеха покончило б самоубийством. Потому что покладистый Фельсенбург хуже дойного волка, если б таковые водились.

Хорошо быть свободным от всего и от всех, но от полной свободы до смерти меньше шага.

Ветер и море, ветер и воля, нет ни судьбы, ни беды, ветер и звезды, звездные гроздья, в волнах полночной луны. Звезды танцуют, море ревнует, танец, где я и где ты. Звездная пристань, ветер, как быстро тают полночные сны.