Процесс. Замок. Превращение. В исправительной колонии

Уют, а значит, и одиночество она любила пуще всего на свете и, вероятно, счастливей всего чувствовала себя дома, растянувшись на кушетке.

Тут Ханс задумался, напряженно глядя в одну точку, ну совсем как женщина, намеревающаяся совершить нечто недозволенное и практично прикидывающая, как бы провернуть это безнаказанно.

До того сладкий, до того душистый, до того вкрадчивый аромат дохнул из горлышка, словно кто-то очень дорогой и любимый хвалит тебя и говорит хорошие слова, а ты и не знаешь толком, за что, да и не желаешь знать, а просто счастлив оттого, что тебе их говорят.

Мир полон преград, и они тем выше, чем выше поставленные цели.

Назойливое любопытство одних казалось даже худшим злом, чем угрюмая замкнутость других.

Похоже, усталость и болезнь способны придавать утонченный вид даже крестьянской породе.

По совести сказать, я и вправду человек небольшой. А значит, имею к власти не меньше почтения, чем ты, только я не такой откровенный, как ты, и не всегда готов это почтение выказывать.

«Решения властей пугливы, как молоденькие девушки».
— Удачно подмечено, — сказал К., отнесясь к поговорке даже серьезней, чем Ольга. — Очень удачно, между решениями властей и девушками, похоже, и иные сходства имеются.

Правда, перебои в работе, которая не производится, никак не возможны, значит, даже неудовольствия этого господина я вызвать не могу, а уж об одобрении и говорить нечего.