Собрание сочинений в пяти книгах. Книга 3. Том 5. Мертвые души

Многие до прочтения этой книги считают, что она о чём-то сверхъестественном и разочаровываются, когда узнают, что о сверхъестественном там нет ни слова. Эта книга не о призраках и мертвецах, а о деградации человеческой души. Главный герой приезжает в помещикам с просьбой продать ему мёртвые крестьянские души, чтобы выдать себя за богатого помещика. Но даже не об этих душах идёт речь в названии книги. Речь идёт о "черствеющих" душах помещиков. Одно только название несёт в себе столько смысла. Мне понравилась эта книга. После прочтения задумываешься о проблемах, которые поднимаются в этой книге.

При прочтении данного произведения, первое что бросается в глаза, это то что Н. В. Гоголь намеренно утрирует низменные качества своих героев, сразу же давая понимать читателю кто есть кто. Так же, должен заметить, что комедия и сатира, усиливающая гротескные образы персонажей, ни чуть не мешает воспринимать данное произведение серьезно, со всей её насыщенной морально-нравственной проблематикой.
Читая лирические отступления, понимаешь на сколько же автор приятный и искренний человек, которого действительно сильно волновало настоящее и будущее России.
Несмотря на комедийность и происходящее безумие, после прочтения остаешься с мыслями
о том, нет ли и во мне качеств этих мертвых душ? Чего скорее всего и добивался автор.

Пару дней назад я закончил первый том «Мёртвых душ». Для этого мне понадобилось три месяца с небольшим.

Эта «поэма» отличается от всех произведений 19-го века, которые я когда-либо читал. Если сравнить её с книгами других писателей того периода, то она кажется, скажем так, более русской, очищенной от всех внешних влияний. Пока большинство писателей пыталось приблизить Россию к Европейской культуре, Гоголь как будто окунулся как можно глубже в быт собственной страны. Его поэма — порождение глубокой русскости, в котором уловлена присущая народу русская речь, от которой некоторые другие писатели старались держаться подальше:

«Но как ни исполнен автор благоговения к тем спасительным пользам, которые приносит французский язык России, как ни исполнен благоговения к похвальному обычаю нашего высшего общества, изъясняющегося на нем во все часы дня, конечно, из глубокого чувства любви к отчизне, но при всем том никак не решается внести фразу какого бы ни было чуждого языка в сию русскую свою поэму. Итак, станем продолжать по-русски.»

Когда сегодня обсуждают эту книгу, обычно внимание сосредоточено на характере разных персонажей и на гоголевской попытке определить, что такое Россия, и кто такой русский человек. Однако цитаты, так любимые читателями, типа «и какой же русский не любит быстрой езды?», не вызывали у меня восторга, а скорее отталкивали. В том, что касается быстрой езды, спешу вам сообщить, что на той же Руси я не раз попадал в маршрутку, в которой пассажиры громко жаловались на водителя, гонявшего «как бойкая необгонимая тройка». Сегодня такого рода попытки определить отличительные черты целой нации кажутся затасканными и неуместными.

С другой стороны, меня сильно заинтересовало то, о чём мне пока не довелось ни читать, ни слышать. Может, вы заметили, что в повествовании есть такие моменты, — весьма редкие, — когда рассказчик от третьего лица будто бы отходит в сторону, уступая своё привычное место какому-то неожиданно появившемуся «я»:

«Прежде, давно, в лета моей юности… я глядел… я задумывался...»

Кто это такой, и откуда он взялся?

Не голос ли это самого Гоголя, пробирающийся сквозь его собственное повествование? В любом случае, он придаёт этой истории нотку авторской близости, даже поэтичности — элементы, которые чаще всего полностью отсутствуют.

Отведённый этим загадочным рассказчиком от пыльной действительности, я по нескольку раз перечитывал пассажи, позволяющие немного потосковать:

«Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на её пошлую наружность; моему охлаждённому взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! О моя свежесть!»

На протяжении всего романа такие моменты встречаются всего лишь пару раз, но их появление всегда навевает ласковый, напоенный лиричностью ветерок, освежающий восприятие читателя. Но о чём говорить: нет ничего удивительного в нехватке поэтичности в поэме Гоголя. Он прекрасно знал, что, описывая повседневный русский быт, со всеми его порочными персонажами и мельчайшими подробностями, он не станет любимцем публики. Наоборот, написание «Мёртвых душ» представлялось ему как некий долг перед своей страной:

«Но не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равнодушные очи, — всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю гадость холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога....Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слёз и единодушного восторга взволнованных им душ; к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлечением...»

Собственно говоря, иногда мне было трудно восхищаться этим романом именно из-за того, что Гоголь выбрал для темы одну из самых непохвальных и неприятных из всех человеческих черт — подлость. Один из персонажей, у которых Чичиков покупает мёртвые души, Собакевич, передаёт дух всего романа заявляя, что «все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья.» К концу первого тома эта мысль повторяется, но теперь из уст того же самого загадочного рассказчика, утверждающего, что «теперь у нас подлецов не бывает, есть люди благонамеренные, приятные...».

В последней главе голос этого второго, таинственного рассказчика приобретает уже совершенно назидательный и морализаторский тон, обращённый непосредственно к читателю. Меня потрясла одна часть, во многом напоминающая философские учения Бенедикта Спинозы и его известный девиз «Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать». Рассказчик, в удивительном обращении к читателю, учит: «Но мудр тот, кто не гнушается никаким характером, но, вперя в него испытующий взгляд, изведывает его до первоначальных причин.» Как раз до этого Гоголь посвящает несколько страниц рассказу о детстве Чичикова, после чего мы как будто начинаем осознавать, что именно отец поставил его на свой путь к вершинам подлости.

Тем не менее, отец Чичикова не несёт всей ответственности: ведь каждый человек может испортиться. Согласно тексту, мы все, в конце концов, либо подлецы, либо сможем стать такими: «А кто из нас, полный христианского смиренья, не гласно, а в тишине, один, в минуты уединённых бесед с самим собой, углубит вовнутрь собственной души сей тяжёлый запрос: «А нет ли во мне какой-нибудь части Чичикова?» Тем более, если мы не будем поступать очень осторожно, тогда нас постигнет такая же участь, как у Чичикова, ведь

«быстро всё превращается в человеке; не успеешь оглянуться, как уже вырос внутри страшный червь, самовластно обративший к себе все жизненные соки.»

Предполагалось, что второй том «Мёртвых душ» должен был представлять собой «чистилище» для персонажей, а в третьем Чичиков уже должен был превратиться в человека самых высоких нравов, достойного подражания, как того самого, который «не изменял ни разу возвышенного строя своей лиры». Но до этого Гоголь либо не успел, либо не сумел дойти, и оставил после себя навсегда удивительное завещание о человеческой подлости.

Ох уж и затейником оказался Павел Иванович Чичиков! Мог бы неплохо жить и ни в чем себе не отказывать, но что-то пошло не так..
Роман мне понравился, не смотря на то, что не закончен. Я в принципе люблю русскую классику за её истинно русскую атмосферу, и "Мёртвые души" не стали исключением. Ну а Чичиков не смотря на свои аферы и злоключения был вполне неплохой малый. В общем истинно русский роман со своими шутками и разными штучками. Честно, я ожидала что он мне не понравится, поскольку все что связанно со школой в некотором роде отталкивает, но нет все было вполне интересно и я осталась довольна!

А главное произведение Гоголя я решила оставить на последок. Это почти что единственное произведение Николая Васильевича, которое я, до недавнего времени, не читала.
Что в "Ревизоре", что в "Мёртвых душах", меня искренне поражает актуальность этих произведений. Если у всех русских писателей XVIII - XIX веков, понятие " классики" подразумевает под собой "образец" (перевод слова), то Гоголь очень ярко и подробно раскрывает ещё и другую сторону этого определения - актуальность.

В XIX веке человеку, чтобы добиться положения в обществе, легче придумать каверзную афёру с множеством сложнейших махинаций, чем честно и упорно работать на протяжении нескольких лет. На дворе XXI век. А что-то изменилось?

Гоголь один из тех писателей, которые прекрасно понимали всю сущность, логику, характер и приоритеты русских людей. Меняется время, меняются люди, политика, искусство, наука и спорт. Но какими русские были в X веке, такими же русскими они и остались в XXI веке. И "Мёртвые души" хороший тому пример.