Над пропастью во ржи. Повести. Девять рассказов

Я взял и стал описывать бейсбольную рукавицу моего братишки Алли. Эта рукавица была очень живописная, честное слово. У моего брата, у Алли, была бейсбольная рукавица на левую руку. Он был левша. А живописная она была потому, что он всю ее исписал стихами — и ладонь и кругом, везде. Зелеными чернилами. Он написал эти стихи, чтобы можно было их читать, когда мяч к нему не шел и на поле нечего было делать.

Когда что-нибудь делаешь слишком хорошо, то, если не следить за собой, начинаешь выставляться напоказ. А тогда уже не может быть хорошо.

Стыдно сказать, но мне бывает неприятно смотреть на человека, если у него дешевые чемоданы.

Она ушла, а я сел в кресло и выкурил две сигареты подряд. За окном уже светало. Господи, до чего мне было плохо. Такая тощища, вы себе представить не можете.

Подумал, раз она проститутка, так, может быть, я у нее хоть чему-нибудь научусь — а вдруг мне когда-нибудь придется жениться?

All you have to do to depress somebody is give them a lot of phony advice while you're loking for your initials in some can door-that's all you have to do.

Перед тобой, Эсме, сонный-сонный человек, и у такого безусловно есть надежда вновь обрести способность функционировать — функционировать нормально.

Словом, про все это я и думал - сидел в этом поганом кресле в холле и думал.

Не терплю я эту сволочь. Вот уж не терплю! Он всегда задирает нос, - говорит Экли. - Не выношу эту сволочь. Можно подумать что он... Помоему он просто болван. А думает, что умный. Он думает, что он - самый умный...

Загалом я великий боягуз. Намагаюся, звичайно, цього не показувати, і все ж душа в мене полохлива.