Деревянные кони

Не часто, ох, не часто бывает такое, когда дочь шагает тропой, которая называется по имени её матери...

А была ли счастлива мать? Неужели же испечь хороший хлеб – это и есть самая большая человеческая радость? А у матери, как запомнила Алька, не было другой радости. И только в те дни добрела и улыбалась (хоть и на ногах стоять не могла), когда хлеб удавался.

— Да ведь когда по живому-то месту пилят, и старое дерево скрипит…

Все, все у них тут такие. По каждому кутузка плачет…

Весь век в лесу да в стороне от людей — поневоле начнешь лесеть да сходить с ума.

Неужто человек только затем и родится, чтобы с утра до вечера чертоломить?

Да бродить босиком, не спеша. Вразвалку. Чтобы не только сердцем и разумом, подошвами ног почувствовать прошлые времена.

Так и она раньше думала - раз красивая, значит, и счастливая. А Лидку взять - какая красавица? Но, господи, чего бы она не дала сейчас, чтобы хоть один день у нее было тоже самое, что она видела сегодня у Лидки. Да, да, да! Лидка растёпа, Лидка дура, у Лидки с детства куриные мозги - все так. И однако же не от кого-нибудь, а от Лидки она узнала про другую жизнь. И не просто узнала, а еще и увидела, как эту другую жизнь оберегает Василий Игнатьевич. Стеной. Как самый драгоценный клад.

Но в то же время сколько благостного удовлетворения и тихого счастья было в её голубых, слегка прикрытых глазах. Счастья старого человека, хорошо, всласть потрудившегося и снова и снова доказавшего и себе, и людям, что он ещё не зря на этом свете живёт.