Разбойник. Роман и рассказы

Гордость иногда служит нам последним прибежищем, но мы не должны прибегать к этому прибежищу. Мы должны выходить за свою гордость, потому что за ней — как за решёткой, и должны говорить с малейшими мира сего, чтобы спастись. До спасений всегда рукой подать. Нам не всегда хочется это замечать.

Что касается верности, неверности и т. п., то это всё понятия, над которыми амур изрядно посмеивается.

Надо ли призывать мясника к мясницкой, пекаря к пекарне, кузнеца к кузне, жизнерадостного к жизнерадостности, набожного к набожности, ребёнка к ребячливости? Это тропа, на которой у ремесленника отнимают интерес к ремеслу, у обрадованного — вкус к радости.

Наши так называемые противники только тогда противники, когда мы боимся их достоинств, которые, однако же, всякий раз должны обновляться, завоёвываться заново, если не хотят потускнеть.

Для большого несчастья, бывает, нужно немного.

На здоровых злятся, потому что они здоровы. На весёлых дуются за веселье. И это происходит совсем не нарочно, а инстинктивно, и в этом есть что-то очень, очень огорчительное и беспросветное.

Всякий раз, когда она с ним или он с ней беседовали, выкладывала на стол револьвер, чтобы ответить применением оружия на любое нарушение этикета.

Твоим обаянием пропитано полмира.

Не грусти, пожалуйста, и не делай такое «лицо», как будто дождь не прекращается уже недели, а то и месяцы.

Ничто не внушает такой веры в своё трудолюбие, как мысль о собственной ограниченности, духовной и чувственной.