Наши

меня оскорбляли довольно редко. За всю жизнь раза три. И все три раза — мой дядя.
— Интеллигент! — кричал он. — Баба! Дохлый шпак!..

...Форш перелистывала в доме отдыха жалобную книгу. Обнаружила такую запись: "В каше то и дело попадаются разнообразные лесные насекомые. Недавно встретился мне за ужином жук-короед...."

• как вы думаете, - спросила Форш, - это жалоба или благодарность?..

  Молчание - великая сила. Надо его запретить, как бактериологическое оружие...

  Любовь - это для подростков... тут уже не любовь, а судьба...

Брежневу мой дядя посылал анонимные записки. Он писал их в сберегательной кассе фиолетовыми чернилами. К тому же левой рукой и печатными буквами. Записки были короткие. Например:
«Куда ведешь Россию, монстр?» и подпись:
«Генерал Свиридов».
Или:
«БАМ — это фикция!»
И подпись:
«Генерал Колюжный».
Иногда он пользовался художественной формой:
«Твои брови жаждут крови!»
И подпись:
«Генерал Нечипоренко»…

- Наш мир абсурден, - говорю я своей жене, - враги человека - домашние его!
Моя жена сердится, хотя я произношу это в шутку.
В ответ я слышу:

• Твои враги - это дешевый портвейн и крашеные блондинки!
• Значит, - говорю, - я истинный христианин. Ибо Христос учил нас любить врагов своих.

- Рюмки взяли парни из нашего землячества. Ты можешь пить из бумажных стаканчиков?

• Мне случалось пить из футляра для очков.

Одного из зеков уводили почти насильно. Он вырывался и кричал:
— Надька, сблядуешь — убью! Разыщу и покалечу, как мартышку… Это я гарантирую… И помни, сука, Вовик тебя любит!..

Наша квартира вряд ли была типичной. Населяла ее главным образом интеллигенция. Драк не было. В суп друг другу не плевали. (Хотя ручаться трудно.)

Вокруг деда наметилась опасная зона радиусом полтора метра. Такова была длина его палки…

И да здравствует сон! Ибо сон - бездеятельность. А бездеятельность - единственное нравственное состояние. Любая жизнедеятельность есть гниение.

Обедали мы с приятелем в ресторане
«Балтика». Разговорились с официанткой. Угостили ее коньяком. И все это
дружески, без малейшей корысти. Она же затем поступила довольно странно.
Обсчитала меня рублей на шесть.

Откровенно говоря, я немного растерялся. Не денег, естественно, жаль —
за человека обидно.