Сергей Довлатов. Избранное

Решительный нонконформизм уживался в нем с абсолютной беспринципностью. Это бывает.

Интеллигенция наиболее придирчива и коварна.
Готовясь к туристскому вояжу, интеллигент штудирует пособия. Какой-нибудь третьестепенный факт западает ему в душу. Момент отдаленного родства. Курьезная выходка, реплика, случай… Малосущественная цитата… И так далее.

Изображение Ленина — обязательная принадлежность всякого номенклатурного кабинета. Я знал единственное исключение, да и то частичное. У меня был приятель Авдеев. Ответственный секретарь молодежной газеты. У него был отец, провинциальный актер из Луганска. Годами играл Ленина в своем драмтеатре. Так Авдеев ловко вышел из положения. Укрепил над столом громадный фотоснимок — папа в роли Ильича. Вроде не придраться — как бы и Ленин, а все-таки.

Не знаю, как это вышло.
-Я и мать — положительные люди, а сын — отрицательный…
— Неплохо бы и его выслушать.

• Сколько же они народу передавили?
• Кто? - не понял я.
• Да эти барбосы...Ленин с Дзержинским. Рыцари без страха и укропа...

• Я не спал, товарищ капитан. Я думал. Больше это: не повторится.
• А жаль...

Конструктивная идея затерялась в хаосе безответственного эксперимента

По Солженицыну лагерь — это ад. Я же думаю, что ад — это мы сами…

Знаю я эти культурные дома. Иконы, самовары, Нефертити… Какие-то многозначительные черепки… Уйма книг, и все новенькое… А водки - на донышке. Вечно на донышке. И откуда она берется? Кто-то принес? Не допил? Занялся более важными делами?

Сотрудники начали переглядываться. Кто злорадно, кто сочувственно. Злорадствующие – искренне, сочувствующие – лицемерно.