И. А. Гончаров. Собрание сочинений в восьми томах. Том 2

Этот рыцарь был и со страхом и с упреком.

остаётся предположить одно: что ей нравилось, без всяких практических видов, это непрерывное, исполненное ума и страсти поклонение такого человека, как Штольц. конечно, нравилось: это поклонение восстанавливало ее оскорбленное самолюбие и мало - помалу опять ставило ее на тот пьедестал, с которого она упала; мало - помалу возрождалась ее гордость.

Весь этот Алексеев, Васильев, Андреев, или как хотите, есть какой-то неполный, безличный намек на людскую массу, глухое отзвучие, неясный ее отблеск.

...надо знать, что значит чашка чаю, когда войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую комнату и сядешь около самовара, чтоб оценить достоинство чая.

Освободясь от деловых забот, Обломов любил уходить в себя и жить в созданном им мире.

- Ах ты, боже мой! - с досадой сказал Обломов. - Ведь есть же такие ослы, что женятся!

"Когда не знаешь, для чего живешь, так живешь как-нибудь..."

Кому хорошо и выгодно на месте, тот не уйдет; а если ему невыгодно, то и тебе невыгодно: зачем же его держать?

Воспоминания - или величайшая поэзия, когда они - воспоминания о живом счастье, или - жгучая боль, когда они касаются засохших ран...

А кажется, затем, зачем еще о сю пору в наших отдаленных Обломовках в каждом зажиточном доме толпится рой подобных лиц обоего пола без хлеба, без ремесла, без рук для производительности и только с желудком для потребления, но почти всегда с чином и званием.