Ваша оценкаВ первый том Собрания вошли поэтические сборники В. Гюго: оды и баллады, "Восточные мотивы", "Осенние листья", "Песни сумерек", "Лучи и тени", "Возмездие", "Созерцания" и другие.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,1
14 оценок
- 550%
- 421%
- 321%
- 27%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 20Хотят прочитать 13
Рецензии
Аноним21 марта 2022 г.Отверженные
Читать далееОтверженный! Ты, скипетром закона,
Помеченный на правом растерзанье!
Где ангелы под масками грифона
Алкают кровью вверить назиданье!
Приговоренный! Лезвием безликим
Источен разум до безумия молчанья…
Лишь взгляд кровавый утаит улики,
Как человек принял Христа страданье.
Blanche_NoirНеровной поступью, тяжело влача бархатное бремя королевской мантии с горностаевой оторочкой, сжимая в руках рваный флаг Революции, низко сгибая стан под грозовыми вихрями эпох, безумная Франция с ликом мудрой Марианны, медленно восходила по устланному ковру золотых лилий к пьедесталу высшего уровня устройства цивилизации. Нечего греха таить, пренебрегая очевидным: исторический завиток мироздания позволил ей достичь желаемого воплощения притязаний. Но историческая память, подстрекаемая зовом призрачных предков из литературного легиона справедливости, жарко завлекает непосвященного обывателя взглянуть на Францию сквозь увеличительный монокль вневременного стекла. И узреть влажные кровавые бусы, пронзающие изысканный шелк её подола; прикоснуться к её алым ладоням, несущим чашу отравленной крови, чтобы излить негодную у подножия Правды; услышать истошный вопль отверженных приговоренных, скорбящих немой молитвой о Жизни. И почувствовать жестокое иго всеобщего преступления против Бога, сладкой занозы в общественном сознании, пришпиленной к мозгу уродливым законом о смертной казни.
Повесть Виктора Гюго взметнула перед внутренним взором гнетущие образы истлевших страниц календаря французского августа 1832 года. И вот уже липкий первобытный страх проникает скользкой лапкой за пазуху, скребётся острым коготком по коже и, нежно прорвав мягкую плотину плоти, принимается сосать под ложечкой. Нет, я не страдаю от излишней чувствительности. Но эмпаты поймут меня... Ведь не буйная пляска смерти в грязных лохмотьях тягостно сжимает сердце читателя: наш личный белый танец с ней уже заказан. Нет, здесь строки дневника приговоренного щедро разделят с читателем истерзанную душу несчастного, отвергнутого обществом, помеченного законом, попранного природой и, наконец, забытого Вселенной. А что есть Вселенная? Бог? Не знаю. Но коллективная дьявольская кара, общим жертвоприношением, любовно отдаёт тёмную душу человека на вечный алтарь мрачного Харона. Мятущаяся мысль стучит в виски: можно назвать благим делом зло, призванное к отмщению за поруганное добро? Нет. Уж не кривляние ли гнусной толпы породило эти удалые строки в оргиях извращённого удовольствия на Гревской площади? Может быть. Но от поисков истоков не изменится русло ручья жизни отверженного, преградой которому станет высокая стена могущества правосудия.
Дневник приговоренного имеет два подспорья, умело соединяющие мостиком идеи социально-психологический фундамент повести. Стремление Гюго проколоть радужный пузырь сытого довольства законопослушного чиновнического аппарата сводится к изобличению социальных последствий применения смертной казни. Калейдоскоп жутких примеров (не зверских, нет! у животных честная игра за жизнь и смерть!) человеческих пыток ближнего своего вспышками кровавого фонтана орошает сознание. Разве могли иметь, простите, воспитывающий эффект публичные линчевания, повешения, отпиливания и, наконец, гильотина?.. Почему же такой глухой была достопочтенная Франция к мольбам прозревших? Психологический аспект воплощен непосредственно дневником несчастного узника судьбы. Молодой человек благородного происхождения, запятнавший атласные манжеты преступлением, о котором умалчивает Виктор Гюго, подобно каждому из нас имеет душу. И она мечется в плотном склепе тела, бьется о стены его заплесневелой оболочки, падает всё ниже в целебной агонии сознания… Жутко. Сложно оправдать жестокость, но невозможно оправдать такой взаимный акт исцеления общества. Разве отверженный от неба и земли найдет искупление в смерти?
Глубина повести неисчислима, учитывая эпохальный контекст создания. Гюго, как и множество литературных апологетов отмены смертной казни (Вольтер, А. Камю) в привычной манере великого искусства создал манифест борьбы с язвой на теле общественного строя. Долог путь был уготован этому трудному процессу. В недалёком 1981 году французы упразднили кровожадную фрейлину Смерти – Гильотину. Но память про отверженных кровавым законом мерно дышит на полках… В назидание будущему – в беспокойных снах прошлого.
1095,3K
Аноним14 апреля 2025 г.Что же значит справедливость
Читать далееИли - Жан Вальжан: Начало
Что-то я поняла, что: я же люблю Гюго - но почему-то так мало его читаю! А хотелось бы! И вот в поисках того, что погрузит меня в замечательное творчество любимого автора - но не на три месяца - наткнулась на этот рассказ.
И сказу воскликнула: "О, Жан Вальжан - здравствуйте, давненько не виделись!".
*Если есть такие, кто не в курсе - это один из ключевых персонажей "Отверженных". Каторжник - и одного этого слова достаточно...
Да нет - не совсем. Как любит Гюго, каторжник у нас - весь такой красивый и благородный и страдает только за то, что вынужден выживать. Ну пришлось ему украсть, пришлось - ради своих близких, а с ним теперь, как с собакой...
Рассказ и так небольшой, да и аннотация рассказывает довольно много. К счастью - не все, и еще есть, что почитать. Как я с первой страницы вспомнила, за что люблю произведения месье Виктора. С самого начала автор буквально напрямую обращается к читателю
Позвольте мне называть вещи своими именамиДа конечно, месье, вам - все позволю. Сразу понимаешь - нет, это не Бальзак и не Мопассан. И месье со всем пылом поднимает волнующую его тему - справедливость наказания в частности и справедливость вообще. Герой его - красивый, кроткий, благородный, вынужден терпеть и гнить на каторге. За что???
Только на два момента посетую. Давно уже отмечала, что герои у месье Виктора уж очень прямолинейные. Красивые и благородные - либо безобразные по всем статьям. Думаю, это является веянием романтической прозы - но в этом плане больше люблю героев Бальзака, который умеет (и любит) приподнимать вуали внешнего. Ну и немного покоробила лекция в конце. Рассказал нам месье свою историю - доступно, наглядно, образно - но, видимо, решил, что читатели могут не понять. И еще раз решил донести свою мысль уже просто рассуждением. Да поняли мы, можно без лекции...
Но в остальном я наслаждалась и этим особенным стилем месье вроде "трогательных попыток", особенно сочно смотрящихся с последующей мыслью, и темой, им поднятой. Прям посоветую тем, кто ну очень хочет погрузиться в "Отверженных", но боится объема. Вот вам и один из характерных героев, и характерный стиль, и образ мысли.103397
Аноним9 апреля 2025 г.Ужасы Гревской площади.
Читать далееУдивительно, как легко короткая повесть, написанная мастером, может залезть тебе прямо под кожу. Заставить "нервно курить в сторонке" и задуматься о важном и вечном.
В "Последнем дне приговоренного к смерти" вы не найдёте захватывающего сюжета и неожиданных поворотов. Повесть ровно о том, о чем заявил автор. Вместе с человеком, приговоренным к смертной казни, мы проживаем его последний день, надеемся на помилование, теряем веру и идём к эшафоту. Получается, что компания преступника помогает нам прикоснуться к истории, которая давно забыта, но от этого не менее страшна.
Гюго так и не рассказывает нам, почему приговоренный попадает на гильотину. Но за то расщедривается на целое предисловие, в котором подробно рассказывает об истории смертной казни во Франции. Конечно, он выбирает только те фрагменты, которые помогают сказать ему решительное "нет" любому кровопролитию. Но даже этого достаточно, чтобы составить полную картину. В сочетании с этой исторической справкой "Последний день приговоренного к смерти" начинает играть совсем другими красками, и прошлое предстает перед читателем во всем своём первозданном ужасе.
Эта повесть создана для того, чтобы поразмыслить. К сожалению, в свое время она не произвела фурора, который прекратил бы зверства на площадях. Гюго просто родился не в то время, и поэтому его полет мысли не был достойно оценен. Однако потомкам точно есть чему у него поучиться. Например, обычному человеческому состраданию, которое, к сожалению, не было популярно ни тогда, ни сейчас.
85619
Цитаты
Аноним20 апреля 2011 г.Кстати, единственное средство меньше страдать - это наблюдать собственные муки и отвлекаться, описывая их.
857,4K- Аноним20 апреля 2011 г.
Когда падет моя голова, не все ли мне равно, будут ли рубить головы другим?
453,3K
Подборки с этой книгой
__ Советское книгоиздание. 1971-1975
- 286 книг
Моя домашняя библиотека
- 3 958 книг
моя библиотека
- 915 книг
Библиотека зарубежной классики
- 135 книг
