А. П. Чехов. Собрание сочинений в двенадцати томах. Том 6

Highlights: "Степь", "Огни", "Красавицы", "Именины", "Припадок", "Скучная история", "Дуэль".

Наугад взятый из домашних книжных шкафов 6-ой (любимое число, все дела) том ПСС Чехова совсем уж прочно установил во мне убеждение, что Антон Павлович - лучший русский писатель. Здесь к тому же становится ясно, сколько у него еще ликов, помимо тех, которые в пьесах просвечивают. Сказочное, психоделическое практически путешествие в "Степи", диалоги о смерти на краю котлована в "Огнях", напряженная, до предела человечная и правдивая супружеская драма в "Именинах" (Джон Кассаветес, я знаю какие книги ты читал) etc, etc.

В рассказах, пожалуй, даже заметнее чем в пьесах проявляется то, насколько четко Чехов видит жизнь, как точно очерчивает проблематику, знает, какие потоки кем движут. Даже не знает, а чувствует и заставляет читателя чувствовать то же самое. Если крестьянская девочка в "Спать хочется" умирает от усталости, то и ты умираешь от усталости, если у студента в "Припадке" рушится все мироустройство, то и ты за ним проходишь по всему пути. Особенно силен этот эффект в "Скучной истории" - мне отчетливо казалось, что я старел все то время, пока читал ее.

И все же это, несмотря на то, что в каждом рассказе с лихвой уныния, усталости, старения, непонимания и одиночества, духоспасительная литература. Потому, что заставляет быть честным с самим собой, потому, что позволяет взглянуть на положение вещей без всяких иллюзий, потому, что несмотря на это все говорит тебе, что нужно быть сильнее и человечнее.

В шестом томе, который содержит рассказы, повести и статьи, написанные в1887 и 1888 годах, в первую очередь привлекают к себе рассказ «Каштанка» и повесть «Степь» с подзаголовком «История одной поездки»».
По-моему, все дети в нашей стране читали сами, или им читали «Каштанку» - этот удивительно добрый рассказ о практически беспородной собаке, умной, способной и преданной. Не только дети, но и взрослые полюбили это произведение, хотя сам Чехов говорил: «Писать для детей вообще не умею, пишу для них раз в 10 лет и так называемой детской литературы не люблю и не признаю. Детям надо давать только то, что годится и для взрослых. Андерсен, «Фрегат «Паллада», Гоголь читаются охотно детьми, взрослыми также. Надо не писать для детей, а уметь выбирать из того, что уже написано для взрослых, т. е. из настоящих художественных произведений...» Многие произведения Чехова, его рассказы о животных, и в частности - «Каштанка», в высшей степени соответствуют этому убеждению писателя.
«Каштанка» была опубликована 25 декабря 1887 г. в газете «Новое время». И вскоре Чехов уже получил отзыв на рассказ от писателя И. Л. Леонтьева-Щеглова: «Ваша «Каштанка» действительно донельзя симпатична и (на ушко!), ежели бы не так скомкан конец и немного ретушевки в деталях,— это был бы один из Ваших шедевров» (31 декабря). Еще через несколько дней — письмо от поэта Я. П. Полонского: «К Новому году Вы подарили нас двумя рассказами: «Каштанка» и «Восточная сказка», и мне приятно сообщить Вам, что оба рассказа Ваши всем здесь понравились. У обоих рассказов конец не только неожиданный, но и знаменательный, а это главное. Колорит языка вполне соответствует месту, времени и Вашим действующим лицам. Только окончание «Каштанки», как мне показалось, носит на себе следы усталости или торопливости.»
В течение рассказа участь Каштанки меняется дважды, как и ее имя, но финал рассказа, по моему мнению, счастливый, несмотря на очевидно драматическое положение безымянного клоуна, потому что Каштанка возвращается к настоящему имени и своей настоящей жизни.
Повесть «Степь» — первое произведение, написанное по заказу «толстого» журнала «Северный вестник» (напечатано в № 3 за 1888 г.). Готовился к ней Чехов основательно. К концу 1887 г. он почувствовал, что может приступить к работе, которой сам придавал решающее значение в своей жизни.
В основу повести легли воспоминания детства, связанные с Таганрогом, с Донским краем. Весной 1887 г. Чехов ездил на родину, оживил старые впечатления, обогатился новым материалом.
Он хорошо понимал, что пишет нечто необычное: «странное и не в меру оригинальное». Своеобразие повести заключалось и в ее «бессюжетности», и в особой манере повествования, и в непривычной сложности композиции, о которой Чехов писал: «Каждая отдельная глава составляет особый рассказ, и все главы связаны, как пять фигур в кадрили, близким родством. Я стараюсь, чтобы у них был общий запах и общий тон, что мне может удаться тем. легче, что через все главы у меня проходит одно лицо. Я чувствую, что многое я поборол, что есть места, которые пахнут сеном...»
Лаконичное описание одежды, внешности, своеобразие языка героев дало исчерпывающую характеристику персонажей: Кузьмичову, отцу Христофору, Егорушке. Но также великолепно Чехов описывает природу, как будто это ты сидишь в бричке, и перед твоими глазами расстилается "бесконечная равнина" и ты видишь, как "вдруг вся широкая степь сбросила с себя утреннюю полутень, улыбнулась и засверкала росой". Простой, скучный сюжет: дядя везет своего племянника в гимназию, постепенно приобретает глубокий философский смысл. Печальный пейзаж степи - это тоска по счастливой жизни, воле простого народа. Приближающаяся, но так и не разразившаяся гроза "природа цепенела в молчании", тяготеющая над природой и людьми, жаждущими освобождения - погибшие даром нерастраченные силы.
Повесть "Степь" - это размышление Чехова о жизни, о России, ее прошлом, настоящем и будущем, о людях. Скучающая, ленивая степь, разрушающие природу Кузьмичов и Варламов - это настоящее. Грозная, сверкающая молниями степь - это пробуждение России от бездеятельности.
Очень ярко и запоминающее отозвался о повести М. Горький, который призывал «учиться писать» по повести «Степь»: «все — ясно, все слова — просты, каждое — на своем месте». И, кончая воспоминания о Чехове, с, доброй завистью пишет: «Хорошо бы написать о нем так, как сам он написал «Степь», рассказ ароматный, легкий и такой, по-русски, задумчиво грустный».
Говоря об этом томе произведений Чехова, нельзя не упомянуть и рассказ «Володя». В его центре - большая душевная драма ещё не сформировавшегося юноши-гимназиста из буржуазной семьи, закончившаяся его самоубийством.