М.Булгаков. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Звездная сыпь

Я – писавший лозунги – не имел ничего общего с тем мною, который принимал и критиковал лозунги.

И все было по-прежнему, кроме одного - не стояли на столе мрачные, знойные розы, ибо давно уже не существовало разгромленной конфетницы Маркизы, ушедшей в неизвестную даль, очевидно, туда, где покоится и мадам Анжу. Не было и погон ни на одном из сидевших за столом, и погоны уплыли куда-то и растворились в метели за окнами.

А я боюсь сойти. и так дурацки: чувствую, что тут крупное недоразумение. Ведь не я писал «Войну и мир».
А между тем здесь сижу. И сама Софья Андреевна идет вверх по деревянной лестнице и говорит:
— Иди. Вегетарианский обед.
И вдруг я рассердился.
— Что? Вегетарианство? Послать за мясом! Битки сделать. Рюмку водки.

Мысли текли под шелковой шапочкой, суровые, ясные, безрадостные. Голова казалась легкой, опустевшей, как бы чужой на плечах коробкой, и мысли эти приходили как будто извне и в том порядке, как им самим было желательно.

В квартире у них тепло и уютно, в особенности замечательны кремовые шторы на всех окнах, благодаря чему чувствуешь себя оторванным от внешнего мира... А он, этот внешний мир... согласитесь сами, грязен, кровав и бессмыслен, а наши израненные души ищут покоя вот именно за такими кремовыми шторами...

Все-таки наша медицина — сомнительная наука, должен заметить.

Несет меня вьюга, как листок. Ну, вот, я домой приеду, а меня, чего доброго, опять повезут куда-нибудь. Так и буду летать по вьюге.

Как перед истинным богом скажу, если кто меня спросит, чего я заслуживаю: заслуживаю я каторжных работ.

У зулусов жить – по-зулусьи выть… Международная вежливость, как говорится.

Сорок восемь дней тому назад я кончил факультет с отличием, но отличие само по себе, а грыжа сама по себе.