Страдания юного Вертера. Фауст

Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, – и жаждут разделенья!
Из них одной мила земля –
И здесь ей любо, в этом мире,
Другой – небесные поля,
Где тени предков, там, в эфире.

Ты сверху-аппетитная картина,
Зато внизу-ужасная скотина.

Кто верить сам в себя умеет,
Тот и других доверьем овладеет
И вот - ему успехи суждены.

Что можно сделать неотложно,
Зачем на завтра оставлять?

Я ухожу в себя и открываю целый мир.

Кто верить сам себе умеет,

«Боже мой! Боже мой! Для чего ты меня оставил?» И мне ли стыдиться этого возгласа, страшиться этого мгновения, когда его не избег тот, кто свивает небо, как свиток?

(...), а что приятнее всего – две липы своими раскидистыми ветвями целиком укрывают небольшую церковную площадь, окруженную со всех сторон крестьянскими домишками, овинами и дворами. Уютнее, укромнее я редко встречал местечко: мне выносят столик и стул из харчевни, и я посиживаю там, попиваю кофе и читаю Гомера.

Мне нужна колыбельная песня, а такой, как мой Гомер, второй не найти.

Сад совсем простой, и с первых же шагов видно, что планировал его не ученый садовод, а человек чувствительный, искавший для себя радостей уединения.