Собрание сочинений русского периода в 5 томах. Том 3. 1930-1934. Соглядатай. Подвиг. Камера обскура. Отчаяние. Рассказы

Человек, решившийся на самоистребление, далек от житейских дел, и засесть, скажем, писать завещание было бы столь же нелепым, как принять в такую минуту средство от выпадения волос, ибо вместе с человеком истребляется и весь мир, в пыль рассыпается предсмертное письмо и с ним все почтальоны, и как дым исчезает доходный дом, завещанный несуществующему потомству.

Термин «пятилетка» напоминает мне чем-то конский завод.

— буржуи всех стран... и народов, вперед нефтяной (или золотой?) коллектив, долой пролетарских уродов... а в рифму — деепричастие (победив? скупив?), засим еще две строфы и опять: буржуи всех стран и народов, да здравствует наш капитал, тата-татата-та... (проходов? водопроводов?), буржуйский интернационал!..

После ванны, как бы дурно он ни спал, Мартын проникался благодатной бодростью. В такие минуты мысль о смерти, о том, что когда-нибудь - и, может быть, - как знать? - скоро, - придется сдаться и проделать то, что проделали биллионы, триллионы людей, эта мысль о неминуемой, общедоступнйо смерти едва волновала его, и только постепенно к вечеру она входила в силу и к ночи раздувалась иногда до чудовищных размеров. Мартыну казалось, что в обычае казнить на рассвете есть миосердие: дай Бог, чтобы это случилось утром, когда человек владеет собой, - покашливает, улыбается и вот - стал и раскинул руки.