Собрание сочинений в 3-х томах. Том 1

Я давно уже не разделяю людей на положительных и отрицательных.

Бескорыстное враньё — это не ложь, это поэзия.

Бывало, что я напивался и тогда звонил ей.

— Это мистика! — кричал я в трубку. — Самая настоящая мистика… Стоит мне позвонить, и ты каждый раз говоришь, что уже два часа ночи…

Затем он сел и уставился на меня долгим, грустным, почти трагическим взглядом. Его улыбка выражала несовершенство мира и тяжёлое бремя ответственности за чужие грехи. Лицо, те не менее, оставалось заурядным, как бельевая пуговица.
Портрет над его головой казался более одушевленным.(Лишь к середине беседы, я вдруг понял, что это не Дзержинский, а Макаренко).

Борька пьяный и Борька трезвый настолько разные люди, что даже не знакомы друг с другом.

— Михаил Владимирович нездоров, — сказала она.
— Пьяный, что ли? — спрашиваю.
— Как свинья. Это ты его напоил?
— Ничего подобного. И вообще, я на работе.
— Ну, прости.

— В Таллинне опохмелимся, — сказал Жбанков, — есть около шести рублей. А хочешь, я тебе приятную вещь скажу?
Жбанков подмигнул мне. Радостная, торжествующая улыбка преобразила его лицо.
— Сказать? Мне еще Жора семьдесят копеек должен!..

— Это не котельная! Это, извини меня, какая-то Сорбонна!.. Я мечтал погрузиться в гущу народной жизни. Окрепнуть морально и физически. Припасть к живительным истокам… А тут?! Какие-то дзенбуддисты с метафизиками! Какие-то блядские политональные наложения! Короче, поехали домой!..

Мы спустились в холл. Инвалид-гардеробщик за деревянным барьером пил чай из термоса. Буш протянул ему алюминиевый номерок. Гардеробщик внезапно рассердился:
— Это типичное хамство — совать номерок цифрой вниз!..
Буш выслушал его и сказал:
— У каждого свои проблемы…

Кастрюля, полная взаимного раздражения, тихо булькая, стояла на медленном огне…