Пышка

Он посмотрел ей прямо в лицо, такое прекрасное, в глаза, серые, как
холодное небо. В темной прическе, в этой глубокой ночи черных волос,
сверкала, как Млечный путь, осыпанная алмазами диадема. И тогда он вдруг
почувствовал, он каким-то прозрением понял, что это существо уже не просто
женщина, предназначенная для продолжения рода, но странное и таинственное
порождение всех сложных желаний, накопленных в нас веками, отвращенных от
своей первоначальной и божественной цели, блуждающих на путях к
непостижимой, неуловимой и лишь угадываемой красоте. Да, бывают такие
женщины, расцветающие только для наших грез, украшенные всей поэзией, всем
блеском идеала, всем эстетическим обаянием и чарами, какими цивилизация
наделила женщину, эту статую живой плоти, возбуждающую не только чувственную
любовь, но и духовные стремления.

Между тем Луазо, успев сделать кое-какие наблюдения, уложил в постель свою супругу, а сам стал прикладываться к замочной скважине то глазом, то ухом, чтобы, как он выражался, проникнуть в «тайны коридора».
Приблизительно через час он услыхал шорох, быстро выглянул и увидел Пышку, которая казалась еще пышнее в голубом кашемировом капоте, отделанном белыми кружевами. Она держала подсвечник и направлялась к многозначительному номеру в конце коридора. Но вот где-то рядом приоткрылась другая дверь, и когда Пышка через несколько минут пошла обратно, за нею последовал Корнюде в подтяжках. Они разговаривали шепотом, потом остановились. По-видимому, Пышка решительно защищала доступ в свою комнату.