Рецензия на книгу

• 

  Аноним17 августа 2018 г.

  Ура-ура! Я впервые прочитала эту книгу вовремя, именно тогда, когда она способна была произвести сильнейшее впечатление. Именно тогда я днем улетала вместе с ветерками, а ночью не могла заснуть, вспоминая, как падали пули перед теми, которые велят. Это восторг взахлеб, и даже сейчас меня греет мысль, что этот восторг был, что сложилось.

  Со второго прочтения книга, к сожалению, уже не поразила так сильно. Потому что я уже помню нашествие, маски манекенов, искорку, мальчишек, которые не успели стать ветерками, Гельку Травушкина и станцию Мост. Теперь это просто замечательная книжка, но уже не открытие. Не новая галактика.

  Теперь я читала уже спокойней, наблюдала за развитием сюжета. Правда оказалось, что кое-что я всё же забыла. Например, колыбельную, когда хоронят ребенка. Или судьбу робота Ерёмы. Или мелодию, сыгранную на лунных струнах. Или "Восстание". И "Голубятня..." снова оживала, становясь порталом в Орехов или Старогорск. Снова появлялись те, которые велят, снова загоралась искорка, снова уходили по рельсовым путям друзья.

  Всё же, это моя самая любимая книга Крапивина. Прочитаны, конечно, не все, но много. И здесь, как мне кажется, собрана большая часть именно ему присущих черт, но без явного перекоса в какую-то сторону. Крапивинские мальчики, с ободранными коленками, причем одинаковые во всех пространствах. Воспитываемые тетушками, с родителями где-то на заднем плане. Обязательная парочка понимающих взрослых. Большая несправедливость и большая беда. Смелость, непокорность, непримиримость. Борьба, но без ненависти. Он пытается уместить это в едином целом: необходимость бороться и слезинку ребенка. Наверное, этот путь есть только в его книжках, не за это ли они так любимы? И все эти составляющие щедро разбавлены не менее яркими деталями. Ветерками, которые крутят кино в Пустом городе. Цифрой Пять. Ржавыми ведьмами, танцующими в полнолуние на свалке. Роботот Ерёмой и роботенком Васькой. И ощущениями. Множеством ощущений: солнечным покоем, доверием, тревогой, болью. Праздничной радостью и парализующим страхом.

  Эта книга живая. И любимая.

  18

  877