Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 июля 2018 г.

  Art by Dave Seeley.

  Довольно противоречивым получилось продолжение цикла.
  Первая книга оканчивается осознанием неизбежного вторжения внеземного разума, во второй части речь идёт о возможных планах спасения, на развитие и осуществление которых у человека четыреста лет.

  Для развития этой задумки автор снова вводит элемент игры, но уже не "Загадку трёх тел", - мировым сообществом выбираются четверо "Отвернувшихся" (Wallfacers), на плечи которых ложится разработка этих самых планов. Своего рода мессии изолируются от общества, правящие мира сего обязуются выполнять все необходимые условия и требования, какими бы абсурдными они не казались. Замыкающим великолепную четвёрку становится ничего особо из себя не представляющий ученый Ло Цзи, в которого особо никто не верит и который не верит в себя сам, но выйти из игры невозможно. В противовес разработчикам практических теорий по спасению выдвигаются "Разрушители" (Wallbreakers), которые должны рассекретить и обнародовать их идеи. Итак, кто кого?

  Именно эта линия занимает больший пласт сюжета, долго и томительно раскачиваясь. Барахтаясь в ней, я чувствовала, как опускаются мои руки - вторая часть начинала казаться провалом, идея про создание четверых неприкасаемых кажется откровенно слабой - неужели человечеству ничего лучше в голову прийти не может, вот серьёзно?

  А затем Ло Цзи и его семью отправляют в гибернацию. Пока герой безмятежно спит, автор фоновыми событиями изображает двести лет жизни человечества, в которых теория эскапизма терпит сокрушительный провал и на смену ей приходит волна технологического прогресса, рождающая на свет космические корабли нового поколения и сносящая за собой пять миллиардов людей из-за тотальной выжимки соков из экономики.

  События разворачиваются по спиральной форме развития, и так наступает Второе Возрождение - время подземной и наземной жизни, чипизации, генетически модифицированной еды, нового подхода к жилищному имуществу, онлайн-пространства.

  Люди надеются, что Земля наконец выработала цивилизационный иммунитет. На этой позитивной волне Ло Цзи выводят из гибернации, тяжёлое бремя, кажется, наконец самоустраняется, но как бы не так - жизнь всегда полна сюрпризов, часто не смешных и не забавных.

  Все описанные события книги до пробуждения Ло Цзи являются плацдармом для того, чтобы подвести героев и читателя к пониманию концепции выживания "в тёмном лесу", которая наглядно продемонстрирована на судьбе отрезанной горстки кораблей.

  Именно во второй половине книги Лю Цысинь проявит себя как потрясающий художник-иллюзионист: не пойми откуда в повествование врывается сбивающая с ног динамичность, в ней проливается кровь, пробуждаются первобытные инстинкты, на престол восходят паника и хаос, обычно в симбиозе воздвигающие себе нового идола. Язык автора становится настолько метафоричен, что создаётся ощущение, что софоны могут не только ограничивать человека, заставляя его барахтаться в возведённых рамках, как беспомощного птенца в ожидании громадного паука-птицееда, но и проникать в сознание.

  Автор сам становится внеземным инструментом, потому что как иначе объяснить рождение в голове невероятных картин, дрожащих, живых, кричащих? Закрывая книгу и давая возможность мыслям восстановить свой ход, возникало невообразимое чувство, что описанное в книге и действительное - это одно; настоящий жаркий летний вечер терялся где-то в лабиринте строк - его просто не было на тот момент.

  Безусловно, в романе есть масса недочётов - сам факт, что на столкновение с первым вражеским зондом человечество отправляет почти весь флот; перегруженность романа диалогами; наличие сюжетных провалов; своеобразный, на мой взгляд, конец.

  Но на другую чашу весов ложатся качественные описания баталий, гораздо лучше очерченные контуры героев по сравнению с первой книгой, непередаваемая никаким языком атмосфера. Мне понравились концепция космической социологии и целый букет проблематики, поднимаемой автором: роль индивидуалистов в творении истории в противовес истории, сотворившей их имена; вопрос соотношения морали и выживания; звание лидера и бремя ответственности; эскапизм и столкновение с реальностью как формы противостояния кризису; потенциальная окантовка атеизма как формы отдельной веры; проблема смысла жизни и бессмертия; гендерная идентичность и понятие семьи; столкновения любви и чувства долга.

  Чаши колеблются, но во многих описанных ситуациях роман задевал меня за живое и причинял боль, а воображение фонтанировало бесчисленными иллюстрациями - ощущение, будто в моём сознании снимали фильм без моего ведома. И этот критерий побеждает.

  22

  770