Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 июня 2018 г.

  Волшебный сад для маленького принца

  Эту книгу я отложила напоследок — возможно, подсознательно стараясь растянуть удовольствие таким странным способом, а возможно, просто рассчитывая вскоре после неё приняться за другой роман Арчибальда Кронина. И ведь примусь, как бы ни было больно.

  В книге есть разные по возрасту и характеру герои: это и американский консул с раздутым самомнением и маниакальным стремлением всё контролировать, и его девятилетний сын Николас, больше похожий на ласковую ручную зверюшку, зашуганную хозяином до невозможности, и прислужник Гарсия неопределённо среднего возраста с неопределённо преступным лицом, и девятнадцатилетний Хосе — испанский садовник с согревающей сердце улыбкой. Но повествование по большему счёту построено с такой душевной прямотой, что кажется, будто его всё время ведёт ребёнок, не важно, девяти- или девятнадцатилетний. Наверное, именно поэтому история причиняет такую боль, когда властная любовь открывает своё подлое мелочное лицо, хрупкая дружба оказывается под угрозой, а смерть настигает безвинных. Это история о том, что порой любовь ничем нельзя оправдать, и она может быть даже более разрушительной, чем ненависть, зависть или гнев.

  А может быть и нет. Это может быть и история о том, что зорко одно лишь сердце. Жизнь ребёнка, ещё не опытного, но уже зоркого душой, обычно основывается на одних инстинктах. Прекрасный, почти волшебный сад с невероятными цветами и ароматами наполняет маленькую и робкую душу Николаса счастьем, он проникается самыми тёплыми чувствами к их садовнику, но инстинктивно он понимает, что зловещий дворецкий Гарсия может причинить любому из них зло. Поначалу у Николаса нет никаких причин не доверять Гарсия, но время показывает, насколько прав он был. В это же самое время его отец проникается безграничным доверием к Гарсия, обосновывая это своё чувство несколькими льстивыми комплиментами и угодливо расторопной работой дворецкого. Харрингтон Брэнд слишком стар, чтобы видеть сердцем. Он даже не может понять, как задушил в своей жене все чувства к себе, куда уж ему догадаться, что у него под самым носом притаилась опасность. И как уж тут не разыграться трагедии, когда все действующие лица в сборе?

  Или это история о том, что одиночество может быть разным. Взрослые — вообще необыкновенно одинокие существа, и хуже всего, если они сами не понимают, почему. Можно быть взрослым, успешным, продуманным — настолько подуманным, что правильно выбрав момент, сумеешь жениться на страстно любимой женщине, пусть даже она тебе уже отказывала два раза. И потом всю жизнь будешь страдать от одиночества и гадать, что это с ней не так, раз она тебя, такого прекрасного, умного, успешного и продуманного не смогла полюбить, ведь ты давал ей всё!
  А можно быть взрослым, хитрым, жестоким и одиноким. Когда я осмысливала книгу с этой странной позиции, мне даже жалко стало Гарсию. Он, может, и закоренелый преступник, он сам виноват в том, что его боятся и ненавидят, что хорошие люди стараются с ним не общаться, и расположение членов общества с высоким социальным статусом приходится добиваться подлостью и коварством, — пусть так, но всё же Гарсию в его одиночестве тоже жалко.
  Другое дело, если ты — маленький мальчик, изолированный от чудесного мира любовью и неусыпной заботой эгоистичного властного отца. Мир за окном прекрасен, а тебе нельзя выходить из дома, нельзя заводить собаку, нельзя бегать, прыгать и смеяться, и твой единственный друг — испанский садовник, с которым тебе нельзя разговаривать. И ведь долгие годы Николасу не было одиноко. Ладно-ладно, разве что самую малость. Он с благодарностью принимал заботу отца, он читал книги, грустил о матери и тихо мечтал о крохах счастья. Это счастье однажды улыбнулось ему поверх забора и помахало рукой из рукава дешёвого короткого пиджака. А потом вместе с ним ухаживало за садом. Вместе с ним молчало. Спасало его от бед, иногда забирая Николаса с собой. Настоящее одиночество начинается тогда, когда Николасу не удаётся сберечь своё счастье. Николас ничем не может помочь Хосе, и от этого у читателя буквально разрывается сердце. И когда всё закончится, читатель вместе с мальчиком от всей души возненавидит Брэнда, пытаясь ненавистью хоть немного утишить боль. И только разрыв, расставание, разлука — на время или навсегда, побыть порознь, провести время с матерью и, быть может, обрести в ней понимающего друга, дать своему сердцу передышку, — сможет стать достойным завершением этой запутанной истории.

  25

  1K