Рецензия на книгу

• 

  Troubled_times13 апреля 2011 г.

    Книга, композиционно разделенная на две части, по иронии судьбы распалась на пару равных секций и эмоционально. Если первая навевала унылые ассоциации с академической живописью кувшинов, груш и тарелок, то вторая искупила вину первой плотным действием и взяла таким образом верх. Ожидание скорейшего окончания фарса в доме де Реналей сменилось интересом, хоть и отстраненным.
    "Красное и черное" - это эдакий суп, в который старший повар Стендаль накидал всего, чего только можно, но, правда, не нарушив при этом общей гармонии. Пока я читал и делал мысленные наброски, то обнаружил, что в текст словно вплелись черты и Всем Известного Героя Байрона, и архиклассический сюжет из "Ромео и Джульетты", видоизмененный и поданный под несколько приторным соусом, и немного Мольеровского Альцеста: все это было заброшено в миксер и смешано с каким-то резиновым, застревающим между зубами героическим-трагическим-пафосом. Среди всей вереницы описываемых персонажей невозможно симпатизировать хотя бы одному и назвать его при этом положительным: что ни девушка или женщина, то либо экзальтированная девочка, либо напыщенная сухая гусыня; что ни аббат, то лицемер и охотник за наживой; что ни политический ферзь, то настоящая свинья. Госпожа наша де Реналь, достигши примерно того же возраста, после которого Данте вдруг очутился в сумрачном лесу, попала не в лес, но на какой-то карнавал, во время которого раздают сахарную вату, свистелки-дуделки и розовые очки. Нет, учитывая даже всю историю ее жизни до момента начала включения ее в действие романа, я никак не могу поверить в то, что дамочка, проведшая на земле 30 зим, так и осталась с сознанием 16-ти летней юной девицы, ищущей приключения на свою ну вы поняли. А вечные ее метания ужас какую набили оскомину. Жюльен, которого Стендаль выдает за хладнокровного избирательно-рационального провинциала, напоминает скорее игрушку в руках своих страстей (в которые ну никак не хочется верить) и какую-то соринку, попавшую под пресс Большой Социальной Машины. Самый сильный характер из всего текста на поверку оказывается самым, ну, мелочным, что ли.
    Общая театральность и пластмассовость всех эти любовей, вокруг которых строится вся ткань повествования, смазывает все положительные впечатления, за которые книге можно влепить здешнее ": )". Все эти охи-аха, падения на колени, игры с письмами, СПОЙЛЕР! смерть после казни КОНЕЦСПОЙЛЕРА. Хочется сказать им одно: не верю.

  7

  23