Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 апреля 2018 г.

  Если судить по описанию, то роман Абрахама Вергезе - один из последователей сентиментальных индийский фильмов и латиноамериканских сериалов. Присутствуют вроде бы все признаки: запретная любовь монахини и хирурга, родившиеся у них сиамские близнецы, разделенные при рождении, любовь, страсть, ревность, работа, объединяющие и разделяющие героев романа, и все это на фоне пейзажа Эфиопии и экзотического смешения культур Индии, Великобритании и Африки. Но если все-таки открыть книгу и начать читать сам роман, преодолев преграду привыкания к языку на первой странице, то читателя непременно ожидает страстный литературный водоворот, где захватывающая история с интригой и вихрем чувств разворачивается стремительно и одновременно неспешно, затягивая читающего все глубже в историю и судьбы главных героев.
  Все начинается с конца… С конца одной трепетной жизни и началом двух других. Прекрасная и кроткая сестра Мэри Джозеф Прейз, монахиня-кармелитка, умирая, производит на свет двух близнецов, сросшихся головами. К счастью, сросщение в тот момент не оказалось критическим, и было произведено разделение. Предполагаемый отец, виртуозный хирург Томас Стоун, не перенеся горя, бежал из Миссии в неизвестном направлении. С легкой руки врача-акушера Хемлаты, усыновившей детей, они получили интересные имена Мэрион и Шива, а при помощи изобретательности другого врача Миссии Гхоша - один из них не умер в первые недели жизни. С этого момента начинается история двух людей то разделяющихся, то соединяющихся в единую личность, но неизменно зеркально отражающих друг друга в буквальном и иносказательном смысле.
  Стоит отвлечься от пересказов, и уделить внимание чувствам и эмоциям при чтении книги. Я довольно редко испытываю чувство ненасытности в отношении чтения конкретного произведения, когда хочется поглотить его целиком и сразу. Я умею распределять время, откладывать роман, спокойно засыпать через пять минут после закрытия книги, читать несколько книг в одно время. Но не в этом случае. История монахини (почти как одноименный фильм с Одри Хепберн) меня привлекла, ее бедствия меня тронули. А Томас Стоун, этот камень, рассеченный болью потерь, вызвал сострадание и жалость. Пожалуй, их история, загадка их отношений и их боли стали для меня первым крючком-интригой, зацепившим в начале чтения и державшим до конца. Вторым таким крючком был вопрос возвращения Томаса Стоуна к детям, возможность их встречи в будущем и ее обстоятельства. Третий крючок - любовная история Шивы/Мэриона и Генет. Четвертый крючок судьба Шивы, т.к. рассказчик, Мэрион, повествовал о брате с самого начала с налетом грусти и отстраненности. Все эти крючки в свою очередь разделялись для меня на мелкие загадки, которые тоже беспокоили мой и без того неспокойный разум вопросами без ответов. Конечно, автор, слава ему, ответил на все вопросы по мере развития сюжета литературным языком, в стиль которого сложно не влюбиться. Он сочетает в себе высокую интеллектуальность, разносторонность тем изложения, в некоторых эпизодах - даже профессиональную терминологию, с поэтичностью метафор художников классической литературы.
  Изюминкой романа стала смесь культур, которая придала и месту повествования и его героям оригинальность и загадочность. Со страниц романа то и дело доносились волнующая эфиопская музыка об ускользающих воспоминаниях «Тицита», молодой рок-н-ролл, индийские песнопения, ароматы инджеры и вота, а порой запах моря, дождя и болезни. Но одной из главных тем и одновременном фоном романа стала медицина: большинство событий проходит в Миссии и в больнице, а главными героями книги являются медики от хирургов до медсестер. И несмотря на реалистичность описываемых операций и тот адский труд, который проделывают медики, чтобы стать настоящими профессионалами, невозможно не поддаться очарованию чуда врачебного мастерства, и не захотеть хотя бы на время стать врачом.
  И вот позади последние страницы романа, пропитанные грустью, но сулящие надежду на возрождение и воссоединение, на экстаз, подобный тому, что испытывала Святая Тереза Авильская, который есть «внезапное проникновение священного в повседневную жизнь».

  16

  381