Рецензия на книгу

• 

  Аноним14 марта 2018 г.

  Образцово-показательный постмодернизм – роман в романе, история в истории, смерть на кончике иглы, игла в тату-салоне, салон в комментариях героя, герой на грани помешательства, помешательство не помешало и пошло-поехало – заметки на полях, ссылки на существующие и несуществующие труды, стихи, песни, пляски, письма, цитаты истинные и ложные от реальных и выдуманных людей, коллажи, витиеватая верстка вкривь и вкось согласно ритму текста, секс, наркотики, рок-н-ролл, вот это все… В общем на филфаке можно сдавать зачет по роману – кто больше всех аллюзий и реплик к классике постмодернизма найдет, тому автомат.

  Но! Мне, пожалуй, понравилось.

  Самая яркая часть – всё, что касается собственно Дома и пленки Нэвидсона. Это интересно и пугающе. Сама идея дома, без призраков, инопланетян и мистики, а «всего лишь» с нарушением законов физики – очень хороша. Я понимаю, даже чувствую, что может в этом пугать.

  Здесь сама собой напрашивается история из юности, которую я рассказываю, как один из самых ужасных моментов моей жизни.

  Однажды осенней ночью я возвращалась домой по старому знакомому до трещинки переулку. Качающиеся от ветра фонари заставляли тени голых веток эпилептически метаться под ногами. Было холодно и очень тихо. Переулок, похожий на плохо освещенный коридор («Коридор, длинной в пять с половиной минут», ага), концы которого окутаны темной, был недлинный, метров триста. Я иду быстрым шагом, никого нет и только навстречу мне неторопливо трусИт крупный рыжий бродячий пёс. И тут я понимаю, что сейчас собака со мной заговорит. У меня все сжимается внутри, горло пересыхает, паника нарастает. Я иду. Пес навстречу. Расстояние между нами все меньше. Как только собака со мной заговорит – мой мир рухнет, и я отчетливо это ощущаю. Все просто, если собака заговорит, обратной дороги не будет, ничего не будет прежним, потому что это будет означать только одно – я схожу с ума. Мы встретились и разминулись где-то на середине. Собака, к моему счастью, промолчала. Я не рискнула оглянуться, чтобы не провоцировать ее. И помню об этой истории уже двадцать лет.

  Так вот, осознать, что в твоем доме появилась лишняя дверь или коридор – это история из этой же серии. К слову, все размышления о том естественно или не очень действует Нэвидсон, исследуя это пространство – бессмысленны, ибо это уже действия после того, как «мир рухнул», и их бессмысленно мерить по законам нормального бытия.

  Пространство «по ту сторону» дома – почти идеально инфернальное. Безличная, непознаваемая, всепоглощающая пустота, в которой нет места ни свету, ни жизни, ни человеку. И да, дневник поселенцев семнадцатого века – лучший приквел к истории Дома. Последняя запись в нем трогает и «торкает».

  Остается только радоваться, что ни Дома, ни Нэвидсона не было и исследовательская работа слепого старика Дзампано лишь любопытное нагромождение квазисвидетельств, мистификация и имитация, изящная пружина, туго затягивающая мышеловку, а Джонни Труэнт – та мышь, чей хребет перебьет это безумие.

  Если честно, мне даже не к чему придраться. «Дом листьев» - шикарно сработанная игрушка. Все в меру, ничего не режет глаз, мне не хочется ни прибавить, ни убавить.

  5 фишек, которые меня зацепили:
  

  • Игры с версткой. Понимаю, что это не ново, но все же, в моей литературной реальности было мало книг, которые могли позволить себе (концептуально и физически) подобные выкрутасы. Из давнего и любимого, например, утерянный трехтомник якобы немецкого поэта Тиаса (черт, да он почти такой же мифический, как пленка Нэвидсона!) – в котором были страницы с калькой и тиснением, шалости шрифтов и удивительная графическая подача восхитительного, поразившего наше юношеское воображения, текста…

    2. Совпадения – сами по себя явления волнующие и порождающие фантазии. Здесь это были упоминания только что одна за одной прочитанных Кэтрин Данн и Донны Тартт. Или вот на днях встретила в «Американских богах» штучку, что мол если все замолчали, значит сейчас без двадцати минут сколько-то и вот тебе в стихах Пеликана: «Когда раскопки позволили сделать паузу и без двадцати минут совсем рядом прошел ангел». И, конечно же, всегда удивительно встретить дату своего рождения в такой книге (ах, каких историй можно было напридумывать лет в шестнадцать по этому поводу!)

    3. Много новых слов и имен. Люблю, знаете ли расширять словарный запас))) Выучила слова: анахорет, кьяроскуро, эхолалия. Познакомилась в общих чертах с фигурой Генри Дарджера, освежила представление о Кевине Картере. Думаю, человеку, более эрудированному чем я, проще ориентироваться в тех сотнях (если не тысячах) имен и явлений, которыми так легко жонглирует автор, но мне было приятно приобщиться.

    4. Очень живые и чуткие авторские заметки. Вот, например, чудесная цитата:

  
  «Оказываясь в местах детства, мы почти всегда замечаем, как они съежились. Это ощущение обычно приписывают разнице между детской и взрослой психологией, но разница связана не с возрастом, а с особенностями познания. Знание действует на мир как горячая стирка на шерсть: он «садится»
  

  5. Мне понравились стихи (может потому, что их вроде Быков переводил?!)
  

  
  Утешенье не идетк тем, кто горюет,
  когда мысли безвольно текут,
  а стены прыгают с места на место,
  и этот наш прекрасный мир
  кажется домом из листьев
  
  за миг до порыва ветра.

  11

  1,4K