Рецензия на книгу

• 

  Аноним11 марта 2018 г.

  Не пой, красавица, при мне...

  Прочитала тут за пару дней книгу Л.Лунгиной "Подстрочник" - пока болела. Много думала. Как при чтении пейджера, даже больше.

  Это глубоко НЕ хвалебный отзыв, предупреждаю сразу.

  Книга эта для меня оказалась... стройматериалом, если можно так выразиться. В начале там были довольно значимые для меня моменты именно структурные, общие - размышления про осознание себя в мире через какие-то внезапно глобальные события, пробуждение души к жизни в обществе, понимание моментов, еще вчера казавшихся неважными или мимолетными.

  Но, пожалуй, это и все.

  Дальше я не увидела ничего, кроме... "старых песен о главном". Предельно политизированный текст, исключительно про историю СССР, причем под углом "весь мир вокруг - сплошные диссиденты, мы так страдали - это минус".

  Абсолютно все клише "эмигры", от которых я начинаю нервно чесаться.

  Слон, конечно, у всех слепцов свой. Куски попадаются кому какие, тут ничего не попишешь. Прозреть тоже не получается. Так и остается - кому бочка, кому камень, кому змея.

  Наверное, это как с родителями. Нужна какая-то зрелость, некое умение посмотреть назад - и увидеть не руины, а что-то немного более уместное и близкое к целому слону. Это сложно. Но можно. Можно жить, не проклиная гадских родителей, из-за которых вся жизнь наперекосяк. И не призывая чуму на оба эти дома, в которых довелось пожить - как на СССР, так и на пост-советское нечто, постепенно коалесцирующее в подобие нового государства.

  Только для этого нужно понять, что детство ушло насовсем. И что взрослый теперь - ты сам. И что тебе уже не десять. Не двадцать. И даже уже не сорок. Что родители больше не всемогущие, всезнающие и самые мудрые и сильные в мире. Что и мир-то теперь крутится по иным орбитам и траекториям. И что уже возможно оглянуться и посмотреть на равных - господи, как же им досталось от жизни...

  Так и со страной. Уходишь все дальше по исторической прямой, и вернуться назад невозможно, можно лишь обернуться, присмотреться и что-то такое понять. Про свою жизнь и жизнь своего поколения. И хорошо, когда удается и тут повзрослеть. Увидеть болезни роста и в масштабах страны, а не только человека. Хотя бы для того, чтобы перестать рассказывать страшные сказки и себе самому, и окружающим, которые сначала прислушваются, а потом начинают морщиться и менять тему.

  Сказки - это легко. Пара фактов из биографии как проволочный остов, а на них можно навертеть такое количество ваты воображения и домыслов, что оросят новосозданного Голема слезами целые поколения читателей, жадно впитывающих рассказы очевидцев "того времени". Я тоже так умею. Только не буду. Потому что это - манипуляция и вечный рассказик про одноногую собачку, обреченный на успех любого конкурса. В любой личной истории всегда есть такие трагедии - Шекспиру и не снилось.

  Вот только можно зациклиться на "ааа, меня все обижают", а можно и нет. Лунгина выбрала первое. Во всей книге я не нашла и трех страниц про личное, про свое, про те истории из жизни, которые делают ее живой, настоящей. Ни запаха маминых пирогов, ни забавных высказываний детей (одно предложение - что дети были моим самым главным, как и семья, а дальше снова километры слов про диссидентство), ни рассказов про переводы свои, наконец. Скупое упоминание, что из-за национальности не давали переводить с французского, хоть и хотелось, что удалось получить перевод со "скандинавского", пара абзацев про то, как удалось "предсказать" славу Линдгрен и перевести "Карлсона", в самом конце книги упоминание о встрече с Энде - все. Это было очень обидно.

  Спору нет, на ее переводе "Карлсона" выросли мы все, и уйма цитат оттуда ушла в наши головы навсегда. Но... тефтелька эта не давала мне покоя уже в шесть лет, а потом и вовсе стала мешать. Да и сам текст - не люблю я "Карлсона"-книжку, предпочитаю мультик. А сейчас я все чаще думаю - а насколько точен тот перевод, и не лучше ли было бы его считать все же пересказом? Немецкий "Карлсон" читается совершенно иначе.

  Что же до игр в диссидентство, то... Пожалуй, вот как мне все это представляется. Если представить, что вот случилась революция, загорелся тот самый "мировой пожар", и на нем начали варить бульон для будущего холодца - СССР... То вот время Сталина - это стадия бульканья, Хрущев - остывание котла, а Брежнев - собственно получение именно твердого продукта. И не в каждой фазе варки возможно изменить продукт. Можно, когда еще кипит, или когда уже сняли с огня, а вот когда застыл - черта с два выберешься.

  Бить в набат, призывать, открывать язвы общества - это страшно, но временами действенно. Когда точно знаешь, что будет плохо, но не делать не можешь. И если это на стадии бульканья холодца - бывает вполне ощутимо. Декабристы. Чернышевский. Герцен.

  А вот в советские времена как-то смешалось все в доме Облонских. Диссидентство стало модным. Причем на уровне своего рода "профессии". И по прочтении книжки Лунгиной (если больше ничего не знать) создается впечатление, что недовольны были все, но... ничего не менялось.

  А дело было не только в буревестниках, но и в стадии готовности холодца. Получался совершенно холостой выхлоп. Местами уже как дань моде и прогрессивности.

  Солженицын, к примеру, описывал то, что видел сам - и тут я ничего не могу сказать, его тексты выстраданы, и они имели довольно большой резонанс. А сидеть на попе ровно, то поднимая руку "за", то колебаться вместе с линией партии, и петь военные песни про "мы, диссиденты", как это делает Лунгина, - нечестно, как мне кажется. Лично у нее никого не уводили, не сажали, не... Сама же она творила массу фигни - уехать из эвакуации в Москву, бросив маму, потому что хотелось погулять и движухи, сидеть в туалете поезда, потому что пропуска не было, а потом на голубом глазу явиться в редакцию и пару недель вести светскую жизнь... И это все весна 42 года, на минуточку. Ну, полное же невменько. Вечно под крылышком у кого-то, там повезло, тут повезло, люди вокруг такие прекрасные, а погода была ужасная, страна то есть... Все, как один, в той стране пьют, не просыхая, понаехало лимиты, жить невыносимо сложно, но есть такие прекрасные, такие прекрасные... Разумеется, все они, почти без исключения, евреи, и им так сложно, так невыносимо сложно жить...

  Голем встал на ножки и раздался ввысь и вширь, угу.

  Обещали про жизнь переводчицы, дали - унылой политоты среднего пошиба.

  Обидно.

  23

  570