Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 февраля 2018 г.

  Реперные точки национального сознания

  1. Явились даже опасные мечтатели.
  

  • … под наблюдением квартальных надзирателей, возникнут науки и искусства.
  • … и обычная глуповская восторженность, и обычное глуповское легкомыслие.
  • «Не потерплю!»
  • … градоначальники истинно мудрые… которые не чужды были даже мысли о заведении в Глупове академии.
  • ... едва узнали глуповцы, что они остались совсем без градоначальника, как… немедленно впали в анархию.
  • Между тем измена не дремала.
  • … паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать.
  • … «беспутная оная Клемантинка» оказала немаловажную услугу партии порядка...
  • Уцелели только благонамеренные.
  • Все единодушно соглашались, что крамолу следует вырвать с корнем.
  • … да в сердцах ваших гнездо крамольное не свиваемо будет…
  • … соблазнительным поводом к отыскиванию конституционализма даже там, где, в сущности, существует лишь принцип свободного сечения.
  • Но так как это было время либеральное и в публике ходили толки о пользе выборного начала, то распорядиться своею единоличною властью старик поопасился.
  • … толпа уж совсем было двинулась вперед… как возник вопрос, куда идти: направо или налево? Этим моментом нерешительности воспользовались люди охранительной партии.
  • Но проходил месяц, проходил другой — резолюции не было. А глуповцы всё жили и всё что-то жевали. Надежды росли и с каждым новым днем приобретали всё больше и больше вероятия. Даже «отпадшие» начали убеждаться в неуместности своих опасений и крепко приставали, чтоб их записывали в зачинщики.
  • Угрюмые и отчасти саркастические нравы с трудом уступали усилиям начальственной цивилизации.
  • … галдение и крамолы ни в каком случае не могут быть терпимы в качестве «постоянных занятий».
  • Но бригадир был непоколебим. Он вообразил себе, что травы сделаются зеленее и цветы расцветут ярче, как только он выедет на выгон. «Утучнятся поля, прольются многоводные реки, поплывут суда, процветет скотоводство, объявятся пути сообщения», — бормотал он про себя и лелеял свой план пуще зеницы ока. «Прост он был, — поясняет летописец, — так прост, что даже после стольких бедствий простоты своей не оставил».
  • ...поражал расторопностью и какою-то неслыханной административной въедчивостью, которая с особенной энергией проявлялась в вопросах, касавшихся выеденного яйца.
  • Днем он, как муха, мелькал по городу, наблюдая, чтоб обыватели имели бодрый и веселый вид; ночью — тушил пожары, делал фальшивые тревоги и вообще заставал врасплох.
  • Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох… то он или издавал законы, или маршировал по кабинету.
  • А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли.
  • Как истинный администратор, он различал два сорта сечения: сечение без рассмотрения и сечение с рассмотрением, и гордился тем, что первый в ряду градоначальников ввел сечение с рассмотрением, тогда как все предшественники секли как попало, и часто даже совсем не тех, кого следовало.
  • — Раззорю!
  • … учредить ежегодное празднество с свистопляскою.
  • … издал приказ: всю ночь не спать и дрожать.
  • В первый раз он понял, что многоумие в некоторых случаях равносильно недоумию.
  • А от иронии до крамолы — один шаг.
  • впоследствии оказалось, что цивилизацию эту, приняв в нетрезвом виде за бунт, уничтожил бывший градоначальник Урус-Кугуш-Кильдибаев.
  • — Избы... избы... ломать! — невнятно, но как-то мрачно произнесли оловянные солдатики.
  • «Чаяли стрельцы, — говорит летописец, — что новое сие изобретение (то есть усмирение посредством ломки домов), подобно всем прочим, одно мечтание представляет, но не долго пришлось им в сей сладкой надежде себя утешать».
  • Бунт кончился; невежество было подавлено, и на место его водворено просвещение.
  • … что глуповцы и ради были не бунтовать, но никак не могли устроить это, ибо не знали, в чем заключается бунт.
  • а какой наилучший способ выразить это доверие, как не беспрекословное исполнение того, чего не понимаешь?
  • Строптивость была истреблена — это правда, но в то же время было истреблено и довольство. Жители понурили головы и как бы захирели; нехотя они работали на полях, нехотя возвращались домой, нехотя садились за скудную трапезу и слонялись из угла в угол, словно все опостылело им.
  • И вот начался новый ряд походов, — походов уже против просвещения. В первый поход Бородавкин спалил слободу Навозную, во второй — разорил Негодницу, в третий — расточил Болото.
  • … «эпоха всеобщего конфуза».
  • Негодяев принадлежал к школе так называемых «птенцов», которым было решительно все равно, что ни насаждать. Поэтому действительная причина его увольнения заключалась едва ли не в том, что он был когда-то в Гатчине истопником и, следовательно, до некоторой степени представлял собой гатчинское демократическое начало.
  • … постоянно испытывал, достаточно ли глуповцы тверды в бедствиях.
  • Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
  • Но по мере того, как развивалась свобода, нарождался и исконный враг ее — анализ. С увеличением материального благосостояния приобретался досуг, а с приобретением досуга явилась способность исследовать и испытывать природу вещей. Так бывает всегда, но глуповцы употребили эту «новоявленную у них способность» не для того, чтобы упрочить свое благополучие, а для того, чтоб оное подорвать.
  • Величавая дикость прежнего времени исчезла без следа; вместо гигантов, сгибавших подковы и ломавших целковые, явились люди женоподобные, у которых были на уме только милые непристойности.
  • Для того чтобы воровать с успехом, нужно обладать только проворством и жадностью.
  • тунеядство, как животворное начало, только тогда может считать себя достигающим полезных целей, когда оно концентрируется в известных пределах.
  • Развращение нравов дошло до того, что глуповцы посягнули проникнуть в тайну построения миров, и открыто рукоплескали учителю каллиграфии, который, выйдя из пределов своей специальности, проповедовал с кафедры, что мир не мог быть сотворен в шесть дней.
  • Вечером того же дня он назначил Парамошу инспектором глуповских училищ, а другому юродивому, Яшеньке, предоставил кафедру философии, которую нарочно для него создал в уездном училище.
  • … ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному.
  • … это был взор, светлый как сталь, взор, совершенно свободный от мысли, и потому недоступный ни для оттенков, ни для колебаний. Голая решимость — и ничего более.
  • Как человек ограниченный, он ничего не преследовал, кроме правильности построений. Прямая линия, отсутствие пестроты, простота, доведенная до наготы, — вот идеалы, которые он знал и к осуществлению которых стремился. Его понятие о «долге» не шло далее всеобщего равенства перед шпицрутеном; его представление о «простоте» не переступало далее простоты зверя, обличавшей совершенную наготу потребностей.
  • Портрет этот производит впечатление очень тяжелое. Перед глазами зрителя восстает чистейший тип идиота, принявшего какое-то мрачное решение и давшего себе клятву привести его в исполнение.
  • Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непременно злы (в идиоте злость или доброта — совершенно безразличные качества), а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит исключительно им одним.
  • когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется.
  • Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои, так сказать, бессознательные злодеяния вполне беспрепятственно.
  • Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота. Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?
  • … во всех чертах выступает какая-то солдатски-невозмутимая уверенность, что все вопросы давно уже решены
  • Это был единственный случай во всей многоизбиенной его жизни, когда в лице его мелькнуло что-то человеческое.
  • Были нивелляторы «хождения в струне», нивелляторы «бараньего рога», нивелляторы «ежовых рукавиц» и проч. и проч.
  • Страшная масса исполнительности, действующая как один человек, поражала воображение.
  • Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку.
  • Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир.
  • Он еще не сделал никаких распоряжений, не высказал никаких мыслей, никому не сообщил своих планов, а все уже понимали, что пришел конец.
  • Через полтора или два месяца не оставалось уже камня на камне. Но по мере того, как работа опустошения приближалась к набережной реки, чело Угрюм-Бурчеева омрачалось. Рухнул последний, ближайший к реке дом; в последний раз звякнул удар топора, а река не унималась. Бред продолжался.
  • … «неблагонадежные элементы».
  • Была ли у них история, были ли в этой истории моменты, когда они имели возможность проявить свою самостоятельность? — ничего они не помнили. Помнили только, что у них были Урус-Кугуш-Кильдибаевы, Негодяевы, Бородавкины и, в довершение позора, этот ужасный, этот бесславный прохвост! И все это глушило, грызло, рвало зубами — во имя чего? Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему...

    66.

  
  67.
  68.
  69.
  70.
  71.
  72.
  73.
  74.
  75.
  76.
  
• 78. 79. 80. 81. 82. 83. 84. 8
  • 78. 79. 80. 81. 82. 83. 84. 85. 86. 87. 88. 89. 90. 91. 92. 93.