Рецензия на книгу

• 

  Lindabrida14 февраля 2018 г.

  Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него - как у медведя, а пасть у него - как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.
  Откровение Иоанна Богослова

  Вы хотите знать, как фабрикуются императоры? О, всего лишь небольшая сделка, в которой прибыль - некая идея, а убыток - несколько миллионов сестерциев и целая цивилизация, один друг и одна дочь.
  А ещё, пожалуй, потребуется “создание”, этакий шут, который сможет изящно подносить к глазам смарагд и к месту проговаривать заученный текст.
  Горшечник Теренций - ну, можно ли представить более безобидное существо! И это он - Зверь из Бездны? Да, именно он. Автор гениально раскрывает тот невероятный процесс, когда роль поглощает актёра. Великолепно показан контраст между ролью Нерона и Нероном истинным. Теренций раз за разом ошибается - он воспроизводит поступки не человека по имени Нерон, а того “кровавого актёра”, образ которого у всех в головах. Нет, он раз за разом поступает безошибочно: он делает именно то и именно так, как по всеобщему убеждению делал бы Нерон. Быть может, на его фоне подлинный рыжебородый император ещё и показался бы самозванцем. И тут-то кроется тайна превращения забавной марионетки в Зверя из Бездны: он изо всех сил старается быть более Нероном, чем сам Нерон.
  "Удивительное дело: из-за того, что существует ошибочная уверенность, будто подлинный Нерон поджег Рим, нужно в честь этого поддельного Нерона потопить город Апамею! Иначе мир не признает подлинным нашего поддельного Нерона", - меланхолически замечает один из персонажей.
  Итак, Зверь из Бездны - всего лишь горшечник Теренций? Нет, не он. Воистину, короля играет свита. И Фейхтвангер со скрупулезной дотошностью демонстрирует, как Зверем из Бездны становятся все они - озлобленный на весь мир раб Кнопс, и утончённый интриган Варрон, и усталый молодой царь Филипп, и Требон со своим жирным смехом.
  Роман логически делится на две части. В первой - собственно, обычный для Фейхтвангера мир сложных интриг, запутанное переплетение скрытых мотивов и интересов. Вторая - начиная с “Лейпцигского процесса “ над Иоанном из Патмоса - написана куда более жёстко и злободневно. Писатель отбрасывает изящную игру намёков - там удачная аналогия, здесь намеренный анахронизм. И начинается открытое гневное обличение, адресованное уже не Римской империи, а ХХ веку, не Лже-Нерону, а новому, ещё более ужасному Зверю из Бездны.

  24

  1,4K