Рецензия на книгу

• 

  StasyaIvanova4 февраля 2018 г.

  Война войной, а жизнь по расписанию

  Хотелось бы, чтобы всегда ожидания от книги оправдывались. Но, к сожалению, так происходит далеко не всегда. Вот и с дневником Анны Франк случилось это же. Может, я как-то неверно истолковала все мнения и оценки, которые витают вокруг этого дневника. Или же я просто стала более закалённой после блокадных дневников (да и как не закалиться?). Но честно, эти записи никак не могу назвать жестоким свидетельством войны, потому что войны там практически нет. Она есть где-то, вроде как даже периодически подходит вплотную к автору дневника, но всё же остаётся за пределами личного пространства, за пределами Убежища. Как если читать личные заметки о том периоде от жителя Сибири, например. Да, от войны пострадали все, но кто-то жил в войне, а кто-то жил в военное время. Есть же разница, не так ли? Я понимаю, что сравнивать неправильно, но всё же... Ожидания, ожидания, ожидания. Особенно от свидетельств представителя еврейского народа, которому было по-особенному тяжело в те годы. Конечно, всем по-разному пришлось принять войну, в вынужденном заточении и молчании тоже своя тяжкая доля, но я-то, открывая книгу, жду, когда с её страниц в моё лицо посмотрит война, та самая, жестокая и безжалостная, а не флирт, мальчики, вопросы полов и обиды.
  Всё-таки это вещь безумно личная и в какой-то степени трогательная. Но её историческая ценность, на мой взгляд, сильно преувеличена. Это дневник о взрослении, самоосмыслении, анализе моральных и общечеловеческих постулатов и межличностных отношений. Да, всё это происходило в определённых условиях, на что могло потребоваться больше времени в мирное время. Но я ожидала не этого. Иногда читать было по-настоящему тяжело и отчасти мерзко. Но дело не в том, что пишет Анна, а в том, что это всё было опубликовано. Зачем? Мне, например, стыдно и неприятно копаться в чужой душе, в чужих переживаниях. И нет, у меня не возникло чувство разговора по душам (тот самый момент, когда близкий человек сам доверяет тебе свои внутренние тайны), потому что я с самого начала и до самого конца воспринимала этот документ полностью как личный дневник, который по какой-то случайности я наглым образом читаю втихаря. (Хотя, признаюсь, в процессе прочтения не могла никак отделаться от мысли, что читаю просто художественную литературу, кем-то выдуманную, написанную и отпечатанную установленным тиражом...) Стало даже любопытно, как выглядел первоначальный вариант, изданный под руководством отца Анны. Не знаю, зачем было собрано данное издание, выступившее в моём восприятии полным неуважением к девочке. И даже тот факт, что сама Анна после известия, услышанного по радио о важности личных записей, отчасти мечтала о том, что её дневник будет после войны прочитан кем-то (может, большим количеством людей), мало что значит, потому что изначально дневник вела она для себя самой, не имея иной возможности выговориться; да и была она всего лишь подростком, ребёнком, взрослые-то люди должны понимать, что корректно для публикации, а что нет.
  Некоторые мысли Анны мне пришлись по душе, язык дневника довольно приятный и хорошо сложенный, хотя тут дело может быть в переработке первоисточника и в переводе. В самой же Анне понравилась её активность, любовь к жизни и саморазвитию, её целеустремлённость, внутренний огонь и наличие множества планов и идей, которым, к сожалению, так и не удалось стать реальностью. Были и вещи, за которые по головке гладить не хочется, но... все мы разные.
  Ни в коем случае не имею претензий к дневнику, к реальности и страданиям каждого. Мои ожидания - это исключительно моё дело. А мои ожидания были связаны с несколько другим аспектом, который могла бы отразить книга, наречённая Эренбургом «человеческим документом большой значимости». А за свои ожидания оценку не выставляют, поэтому - 0. И как бы там ни было, что бы ни было написано или сказано, все документы времён войны - память, то, что должно остаться поучительным и вечным.

  3

  345