Рецензия на книгу

• 

  ecureuila21 февраля 2011 г.

  На протежении всего чтения я ясно видела перед собой Малкольма Макдауэлла в белом костюме, в черном котелке и с тростью - так прочно закрепился в моем сознании фильм Стенли Кубрика.

  Звучит Девятая симфония, в стаканы с молоком кое-чего домешивают, а Алекс с дружками-надцатыми марширует по городу в govnodav'ах, карманы ломятся от babok и впереди целая ночь развлечений. Следующие несколько глав дарят подробное описание развлечений алексовской банды - насилие, грабежи и убийство. Какого-то сострадания и сочувствия я за собой не заметила - молодость не оправдывает насилие и жесткость. Протест? Да просто малолетний падонок, вот и все. Малолетний падонок, которому не чуждо прекрасное - вот Бетховен тот же самый, например. Потом наступает переломный момент - момент, в который привычная картина восприятия нашего скромного повествователя рушиться. Это тюрьма, всего навсего. Старая ptitsa отправилась в лучший мир, а Алекс остался тут.

  И вот, наш герой, уже не в своем стильном костюме, малость помятый и потасканный восседает в тюремной камере, рассчитаной на троих, но их сидит там шестеро, что впрочем, не столь важно. Несколько новых знакомств, небольшое затишье и, вот, переломный момент нумер два - обещание свободы в обмен на участие в неком эксперементе. Алекс соглашается - оно и понятно, руки чешутся от воспоминаний по старым-добрым вечерним похождениям.

  Насилие насилием превращают в жертву. То, что было близко и мило (sunn-vynn, например) вызывает ужас, крики и боль. Алекс сам становится на место жертвы - бессильной и привязанной к стулу, не в состоянии даже глаза закрыть. Лишение свободы выбора - также, как Алекс с компанией лишали выбора писателя с женой и старика с книжками.

  Если бы меня спросили "читать?", я бы ответила - "читать". Не знаю, почему. Из-за стиля, русских слов, идеи. На худой конец, ради Малкольма Макдауэлла в белом костюме, в черном котелке и с тростью.

  11

  25