Рецензия на книгу

• 

  Аноним11 января 2018 г.

  Дегустация одуванчиковых вин разных лет

  Вообще рецензия будет большой, поэтому если кому-то не охота читать "много букв" вступления и хочется сразу квинтэссенции, рекомендую пролистнуть до середины (абзац, начинающийся с "Перевод Эдварды Кабалевской...").

  Если в двух словах, то рецензия будет звучать до боли заезженно и избито: "надо прочитать". Но это - в двух словах. Для тех кто хорошо владеет английским, будет ещё приписочка: "желательно в оригинале". Потому что ни один перевод, сколь угодно мастерский и удачный, не передаст в полной мере того, что возникает перед мысленным взором и какие ассоциации приходят, когда читаешь первоисточник. И пускай говорят, что невозможно перевести идеально, это не значит, что не надо пытаться! Как неутомимая зенонова лягушка бесконечно долго скачет к конечной точке своего пути, с каждым новым прыжком приближаясь к ней, но парадоксально никогда её не достигая, так всякий перевод, даже будучи исправлен и дополнен с каждым новым переизданием, будет вечно лишь стремиться к тому идеалу, что задаётся первоисточником. Но тем не менее будет становиться раз за разом чуть ближе к тому, что хотел сказать автор.

  Поскольку у этой книги с недавних пор есть два варианта перевода, я прочитал оба. И могу достаточно уверенно заявить, что, несмотря на несомненные достоинства обоих текстов, ни один из них по отдельности нельзя назвать достаточно точным. Исключая неизбежную в переводе на другой язык потерю игры слов и смыслов, виной тому прежде всего грубые в своей нелепости ошибки как в плане неточности перевода отдельных слов, так и в переводе целых словосочетаний. Однако же, поскольку всё познаётся в сравнении, я, в меру способностей, взял на себя роль "литературного сомелье", попробовал "одуванчиковые вина" всех лет, смакуя все "нотки" и "послевкусия", и попытался понять, "вино" какого "урожая" заслуживает предпочтения и почему. Но сначала - необходимое вступление.

  Во многом перевод художественного произведения можно сравнить с игрой по нотам: как одинаковую партитуру любого произведения разные исполнители аранжируют в большей или меньше степени по-своему, так и толмачи при передаче смыслов языка оригинала играют со смыслами языка перевода, дабы читатель услышал их интерпретацию. Но во всём важна мера. Если в случае с музыкой импровизация в целом допустима (чаще всего можно взять другой темп, использовать другие приёмы звукоизвлечения и т. п.), то с текстом надо быть аккуратнее. Если у автора текста ну просто явное "анданте" с плавными переходами, с использованием "вибрато" и "легато", то надо трижды подумать, чтобы менять манеру на "стаккато", а "темп" - на "аллегретто". В конце концов, мелодию можно отрепетировать в одиночестве или с руководителем, чтобы уже на публике сыграть без огрехов, а вот вышедший в печать текст... Ну да все наверное знают пословицу.

  Вы вряд ли получите удовольствие от музыки, исполненной на расстроенном инструменте или периодически фальшивя - так же и интереснейшая книга может быть убита грубо-бездарным или монотонно-невыразительным прочтением. По этой же самой причине порой лучше смотреть фильмы в оригинале с адекватно переведёнными субтитрами, чем слушать озвучку, режущую слух по причине неграмотной речи или резко диссонирующего голоса дублёра. В случае с переводом книги история та же. Казалось бы, как могут неправильно употреблённые в переводе слова испортить впечатление от книги в целом? Одно слово (даже пять слов) - наверное не может, хотя при хорошем редакторе и такая оказия будет из области фантастики. Иногда - подчёркиваю, иногда - это можно объяснить тем, что переводчик нашёл интересный, нестандартный образ, который читатель в силу определённых причин просто не может понять и оценить. Но если такие "нестандартные образы" встречаются раз за разом, причём там, где этого не то что не надо, а где даже первоисточник не стремится разбить в кровь амбицию, но говорит просто и ясно, то язык не повернётся сказать что-то в защиту такого "отсебячинного" перевода.

  К чему я это всё говорю? Да всё к тому, чтобы вы лучше понимали уровень сравнения текстов, который следует применять к оценке удачности или неудачности переводов "Вина из одуванчиков". Здесь недостаточно вооружиться толстым словарём, чтобы банально понять смысл; здесь надо уметь почувствовать само произведение, переливы в его повествовании, ритмы летних мелодий. Если, читая, вы не можете поймать ритм, не можете услышать музыку, и дело не в отсутствии способности слышать поэзию и фантазировать, - значит, скорее всего, переводчик не смог передать мелодику, дух оригинала. Надеюсь, мысль понятна... Ну а теперь, собственно, о моей (сугубо субъективной, разумеется) оценке двух переводов.

  Перевод Эдварды Кабалевской (подруга и коллега Норы Галь, если кому-то это о чём-то скажет), несмотря на то, что он сделан более полувека назад, выполнен на хорошем уровне даже по нынешним меркам, хотя и заметны черты той самой эпохи, когда не считалось чем-то зазорным "улучшить" перевод по сравнению с оригиналом (отсюда и, например, "скорее пересказы, чем переводы" детской литературы). В этой связи не совсем ясно, считать ли недостатком некузявую передачу реалий и фактов (тем более, что даже в 1990-х постсоветским переводчикам вряд ли были доступны необходимые лингвострановедческие словари, специальные справочники и энциклопедии). Хотя кое-какие исторические факты всё-таки можно было найти, если постараться, хотя бы даже в БСЭ. Тем не менее, в целом перевод, как я уже сказал, хороший. И пускай переводчица подчас действительно заметно исказила текст (читай: буквальный его смысл), например, добавляя детали, которых изначально не было, она как правило делала более-менее оправданные трансформации, а не несла откровенную отсебятину. И уж точно не впадала в буквализм, что, по моему скромному мнению, делает этот перевод всё же ближе к той лиричности, что слышится у Брэдбери в оригинале. Во всяком случае, звучит в целом похоже.

  Второй перевод я бы с известной осторожностью назвал попыткой перевести ближе к оригиналу. Нисколько не отрицая усилий Арама Оганяна, который взял на себя смелость сделать новый перевод классического произведения, я всё-таки хочу конструктивно покритиковать его и редактора (редакторов). Господа, не надо стремиться повторить букву оригинала в ущерб его духу чуть ли не в каждом втором предложении! (Этим особенно грешат первые 2/3 текста.) Нет, повторять слово в слово за оригиналом - это не преступление. Равно как и искать не совсем привычные способы выражения сказанного по-английски средствами русского языка (включая разговорные и просторечные выражения), тем более иногда это смотрится очень даже уместно. Но всему же есть граница! Я имею в виду регулярно встречающиеся аляповатости/шероховатости как с употреблением отдельных слов, так и с построением целых фраз. Понятно, что совсем таких недочётов, наверное, невозможно избежать; но всё-таки человек переводит с английского далеко не в первый раз, да ещё имеет несколько редакторов - и это-то как раз странно: как столько нянек проморгали столько глаз у своего Аргуса? Кажется, во всей книге был только один рассказ, в котором разного рода странности речи не так сильно резали мне глаза... И ещё. Коль скоро было решено давать сноски по всем необходимым случаям (например, для перевода футов в сантиметры с точностью до десятитысячной (!)), то почему этого не делается для каждого случая? Так что если перевод планируется переиздавать, то было бы хорошо учесть всё сказанное здесь, и я действительно надеюсь, что новый, отредактированный перевод выйдет без всех означенных нелепостей. До тех пор, однако, я не могу рекомендовать к прочтению именно эту интерпретацию оригинала Брэдбери (разве что нужно прочитать "олитературенный" построчник сугубо для сравнения).

  А в заключение, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, я просто приведу несколько выдержек из всех трёх текстов: из оригинала (Б)рэдбери (с подстрочником, который подчас неизбежно избыточен и не всегда буквален, зато передаёт в первом приближении смысл и настроение оригинала), а также из переводов (К)абалевской и (О)ганяна. Фрагменты во всех случаях соответствуют друг другу и приведены в том объёме, который мне показался достаточным, чтобы можно было ощутить разницу между авторской задумкой и переводческой интерпретацией. По необходимости также даны комментарии.

  1) Контекст: выше по тексту на протяжении целого абзаца дедушка Сполдинг рассуждает (про себя) о том, когда и почему должен начинаться год: не зимой, а летом, что это надо отмечать одновременным запуском газонокосилок, и т. д.
  Б: He snorted at his own lengthy discussion of the affair, went to the window and leaned out into the mellow sun shine...
  (Он фыркнул (как много разглагольствований, однако!), подошёл к окну и высунулся наружу, под мягкий [мягко льющийся] солнечный свет...)
  К: Дедушка хмыкнул - что-то уж больно долгую философию развел! - встал, подошел к окну и высунулся в ласковый солнечный свет.
  О: Он фыркнул на свой собственный трактат, подошёл к окну и выглянул на ласковое солнышко...

  2) Б: ...around a corner like an elfin band came an ice-cream wagon. It jingled out icy melodies, as crisp and rimmed as crystal wineglasses tapped by an expert, summoning all.
  (...из-за угла, словно сказочный оркестр, появился фургон мороженщика. Звуки его мелодии звонко разносились вокруг, будто кто-то играл на ледяных сосульках, - или на хрустальных бокалах, как это делают мастера, - привлекая внимание.)
  К: ...из-за угла появилась тележка с мороженым. Точно оркестр крошечных эльфов, она вызванивала ледяные мелодии, острые и колючие, как звон хрустальных бокалов в умелых руках, созывая и маня к себе всех вокруг.
  О: ...из-за угла, тренькая, как эльфийский оркестрик, показался фургончик мороженщика, бренча и лязгая шероховатыми ледяными мелодийками, подобно тем, что умеют извлекать из хрустальных бокалов знатоки этого дела.
  Здесь "elfin" по контексту не обязательно значит "эльфийский"!

  3) Контекст: дети едут в гринтаунском трамвае, который совершает свой последний рейс. По-моему, очень поэтичный фрагмент, почти стихи в прозе. Удивительно, что подруга Норы Галь оказалась здесь такой "глухой". Либо это вина редактора.
  Б: From every window blows an incense, the all-pervasive blue and secret smell of summer storms and lightning.
  (Из каждого окна благоухает всепроникающая синь, неуловимый запах летних бурь и молний.)
  К: Из всех окон, будто ладаном, пахнет всепроникающим голубым и загадочным запахом летних гроз и молний.
  О: Из всех окон веет благовониями - это всепроникающий синеватый таинственный аромат летних гроз и молний.

  4) Как мне показалось, это предложение начинается в духе колыбельной, словно бы убаюкивая читателя, тогда как последние три слова призваны его шокировать. Кабалевская не уловила эту задумку, а Оганян убил всю лирику сюрреалистично-уродливым словосочетанием.
  Б: In the singing deep night, in the shade of warm trees, as if she had laid herself out to enjoy the soft stars and the easy wind, her hands at either side of her like the oars of a delicate craft, lay Elizabeth Ramsell!
  (В тёмной поющей ночи, в тени ещё тёплых деревьев, как будто просто наслаждаясь мягким светом звёзд и лёгким ветерком, слегка раскинув руки, точно вёсла хрупкой лодки, лежала Элизабет Рэмселл!)
  К: В певучей тишине ночи, под сенью нагретых солнцем деревьев лежала Элизабет Рэмселл - казалось, она прилегла здесь, чтобы насладиться ласковыми звездами и беспечным ветерком, руки свободно лежали вдоль тела, как весла легкокрылого суденышка.
  О: В непроницаемой поющей ночи, под сенью теплых деревьев, как бы выставив себя напоказ наслаждаться мягкими звездами и нежным ветерком, вытянув руки по швам, словно весла изящной лодки, лежала Элизабет Рамзелл!

  5) Как раз про искажение фактов.
  Б: There, when you wished, the Wright Brothers sailed sandy winds at Kittyhawk, Teddy Roosevelt exposed his dazzling teeth, San Francisco was built and burned, burned and built, as long as sweaty coins fed self-satisfied machines.
  (Здесь по твоему желанию братья Райт парили на ветру, что нёс песок с дюн у городка Китти-Хок; Тедди Рузвельт обнажал свои ослепительные зубы; Сан-Франциско строился и горел, горел и строился, пока влажные от пота монеты кормили самодовольные машины.)
  К: Только пожелай - и песчаный ветер подхватит братьев Райт, и вот они парят на крыльях «Китти Хоук»; только пожелай - и Тедди Рузвельт выставит напоказ все свои зубы в ослепительной улыбке; отстраивается и горит, горит и отстраивается Сан-Франциско - до тех пор, пока в ненасытную глотку автоматов летят жаркие от потных ладоней медяки.
  О: Стоило пожелать, и братья Райт реяли на пропесоченных ветрах при Китти-Хоук, Тедди Рузвельт скалил ослепительные зубы, Сан-Франциско отстраивался и выгорал, отстраивался и выгорал, столько раз, сколько хватало запотевших монеток, чтобы задобрить самодовольные автоматы.
  Этот фрагмент ("реяли на пропесоченных ветрах") - одна из тех редких, звучащих парадоксально, на грани фола, но всё же удачных переводческих находок Арама Оганяна, из-за которых мне в итоге не жаль времени, потраченного на чтение его интерпретации.

  Этих пяти фрагментов, как мне кажется, вполне достаточно, чтобы составить для себя мнение, какой русский перевод стоит читать конкретно вам, если по-английски пока, увы, не получается, и к чему надо быть готовым. Но - если есть возможность - читайте всё же в оригинале!

  1

  71