Рецензия на книгу

• 

  Аноним3 января 2018 г.

  После Каннингема читать Хемингуэя очень забавно. Очень уж велик контраст. Каннингем с его текстом несколько зыбким, фиксирующий полупроявленные и неясные колебания внутреннего мира — и Хемингуэй, где повествование идёт о внешнем, и всё внутреннее выражается через внешнее, где мир ясен, безжалостен и прост. Старик ходит в море, старик ловит рыбу, ему не везёт, и вот он выходит в море снова. Небольшая история про борьбу, про упорство и про человеческую жизнь. Думаю, смысл был именно в этом. Намеренно не читал статей и рецензий, но представляю, в какую сторону можно развивать мысль.
  Мне же текст напомнил одну статью, написанную охотником. Тот рассуждал о том, что охоту сравнивают с войной — мол, это такой способ выплеснуть агрессию и желание убивать. По его же мнению, к войне гораздо ближе спорт, а охота — она про другое, и исторически была про другое; охотник относился к зверю как к родственнику, уважал его и считал себе равным. Вот именно этот подход описывает Хемингуэй:
  

  
  «Рыба, — сказал он, — я тебя очень люблю и уважаю. Но я убью тебя прежде, чем настанет вечер. „Будем надеяться, что мне это удастся“, — подумал он».

  Это колесо жизни, некий закон, в котором все пребывают и с которым смиряются; в нём нет ненависти, но есть очень, очень своеобразная любовь.
  

  
  «Рыба — она тоже мне друг, — сказал он. — Я никогда не видел такой рыбы и не слышал, что такие бывают. Но я должен её убить. Как хорошо, что нам не приходится убивать звёзды!
  „Представь себе: человек что ни день пытается убить луну! А луна от него убегает. Ну а если бы человеку пришлось бы каждый день охотиться за солнцем? Нет, что ни говори, нам ещё повезло“, — подумал он.
  Потом ему стало жалко большую рыбу, которой нечего есть, но печаль о ней нисколько не мешала его решимости её убить. Сколько людей он насытит! Но достойны ли люди ею питаться? Конечно, нет. Никто на свете не достоин ею питаться: поглядите только, как она себя ведёт и с каким великим благородством».

  Меня занимает вопрос насилия — неизбежности насилия, правомерности насилия — и я ощущаю определённую правду в этом взгляде на мир. Он всегда гипнотизирует меня.
  

  
  «Ты убил рыбу не только для того, чтобы продать её другим и поддержать свою жизнь. Ты убил её из гордости и потому, что ты — рыбак. Ты любил эту рыбу, пока она жила, и сейчас любишь. Если кого-нибудь любишь, его не грешно убить. А может, наоборот, ещё более грешно?»

  И нет, с моей точки зрения, это не «неправильно». За этим стоит очень важная правда, такая, от которой нельзя просто отмахнуться. То, что я знаю как настоящую жизнь, что отличается от вечного виртуального путешествия под сводами собственного черепа в искусственной и малозаметной среде — оно именно здесь. И это не борьба, в смысле, не война; война — у тех, кто называет море el maro и воспринимает его как соперника; а старик называет его la maro. В отношениях старика с рыбой много действительного уважения и любви; куда больше, чем во взгляде на эту рыбу появляющихся в конце повести туристов (цивилизованных, чистых и, вполне вероятно, не едящих мяса). Чтобы любить, нужно знать — и быть рядом, быть частью мира. Так же нельзя любить мир в принципе, сбежав от него и заперевшись где-нибудь; чтобы его любить, нужно выйти к нему и быть в нём.
  И всё же это сопряжено с насилием. Это колесо сансары со всем прилагающимся к нему (см. концепт «страдание»).
  Я не люблю насилия. Но я верю Сантьяго. И не испытываю злости.
  Немножко слишком лично получилось, да? Но это важный для меня вопрос. И для меня всё концентрируется на этом. А вовсе не на «человека можно уничтожить, но нельзя победить». Дело не в победе. А в жизни и в том, как она устроена.
  Хемингуэя относят к писателям «потерянного поколения», как Ремарка. У Ремарка я видел много потерянности. В «Старике и море» я её не вижу. Это другое.
  И ещё: это честная борьба. Очень честная; и старику она даётся очень нелегко. Сила человеческого духа, мужество и стойкость тоже что-то да значат. Может, они-то больше всего и значат.

  4

  569