Рецензия на книгу
Три товарища
Эрих Мария Ремарк
Аноним5 ноября 2017 г.Каждый раз вижу что-то новое.
Читаю это произведение в третий раз, и это еще новый, третий взгляд на историю. Возникали мысли, что грусть, черным ореолом нависшая над главным героем на протяжении всей книги, неоправдана, что нет повода для печали. Во всем остальном - опять задевает за живое, все чутко подмечено, и, хотя сюжет уже до боли знаком, заново погружаюсь в ту атмосферу и испытываю подлинные чувства, описанные в книге.
Лене утверждал, что "Карл" воспитывает людей. Он их учит почтительному отношению к творческому началу, всегда скрывающемуся за невзрачной оболочкой.
Только не принимать ничего слишком близко к сердцу, как говорил Честер. Ведь то, что принимаешь слишком близко к сердцу, хочется удержать. А удержать ничего нельзя...
"Хорошо вам, вы-то одни", - сказал Хассе. Звучит превосходно: кто одинок, тот не будет покинут. Но иногда вечерами рушился этот карточный домик, и жизнь оборачивалась мелодией совсем иной - преследующей рыданиями, взметающие дикие вихри тоски, желаний, недовольства, надежды - надежды вырваться из этой обдуряющей бессмыслицы, из бессмысленного кручения этой вечной шарманки, вырваться безразлично куда. Ах, эта жалкая наша потребность в толике теплоты; две руки да склонившееся к тебе лицо - это ли, оно ли?Или тоже обман, а стало быть, отступление и бегство? Есть ли на свете что-нибудь, кроме одиночества?
Любовь - это чудо. Нко для одного из двоих она всегда тянется слишком долго. А другой упрется, как бык, и все ни с места. Вот и остается ни с чем - только бы ни упирался, хоть до потери пульса.
У нее были движения гибкого животного, и когда она поднялась и прижалась ко мне, то в ней уже ничего не оставалось от ребенка, в глазах и губах опять появилось то выражение вопроса и тайны, которое свело меня с ума, так как я уже давно не верил, что оно еще есть в этом грязном мире.
Запретил себе слишком много думать о ней. Я хотел воспринимать ее как неожиданный счастливый подарок, не больше. Как явился, так и исчезнет. Я подавлял в себе мысль, что это может быть что-то большее. Я слишком хорошо знал, что всякая любовь хочет быть вечной и в этом ее вечная мука. А вечного ничего нет. Ничего.
Конец может быть хорошим только в том случае, если до него все было плохо. Так что плохой конец будет много лучше.
Музыка околдовала зал. Она была как знойный ветер, как теплая ночь, как полный парус под звездами, она была совершенной фантастикой, эта музыка к "Сказкам Гофмана". Она словно раздвигала границы, заливала мир красками, вбирала в себя грохот неистового потока жизни, и не было больше ни тяжести, ни препон, а были лишь блеск, и мелодия, и любовь, и нельзя было понять, как могут за стенами театра царить нужда, и мука, и отчаяние, когда здесь есть эта музыка.
Иногда так славно ни о чем не думать. Не решать все самой. Иметь опору.
Она с улыбкой смотрела на меня. Она почти никогда не отвечала, когда я говорил ей что-нибудь в этом роде. Я и представить себе не мог, чтобы жато было иначе, да я бы и не вынес этого -- я считал, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. У Пат в таких случаях становились сияющие, счастливые глаза, и это было лучшим ответом, чем любые слова.
Наше прошлое приучило нас смотреть на жизнь близорукими глазами.
Выпьем, братцы! За то, что мы живы! За то, что дышим! За то, что мы так сильно чувствуем жизнь, что даже не знаем, что нам с ней делать!
Конечно, смысла нет ни в чем. Мы и не живем вовсе ради какого-то смысла. Слишком это было бы просто.088