Рецензия на книгу

• 

  Alevtina_Varava28 октября 2017 г.

  …ночами в интернате, когда она с легким, как пузырь, сердцем, нащупывала под одеялом свои влажные пропасти…
  
  …стоило ей мимолетно вспомнить шершавость его кадыка, как крылья носа начинали сладострастно подрагивать…
  
  Трубач же, у которого от мыслей о сеньорите Голондрине дель Росарио вскипал пах...
  
  …большие, как тигриные лапы, руки отправляются в путь по дрожащим тропам ее голого тела, а наждачный язык змеится по ее мочке, перескакивает на шею, разузнает что-то у сосков и бесконечно, восхитительно, невыносимо спускается дальше по животу, и подумала, до чего же блаженны были воспетые в средневековых песнях девы, отдаваясь по любви пилигримам на диких дорогах. А потом она поняла, что сама скользит вниз по телу, вниз по пропасти и вот уже ласкает, целует, заглатывает, как одержимая, отвердевшего зверя, горячо бьющегося у нее во рту, и сказала себе, что в любую минуту может сойти с ума от любви. И еще сказала, с неистовостью средневековой святой, что отныне без малейшего колебания умрет или убьет за любовь, за любовь этого прекрасного пилигрима из преисподней, который там наверху выпевает блаженство стонами и уже начинает заливать ей рот расплавленными лилиями и солнцами. Не приходя в себя, прильнув к нему, плача, она сказала себе, что, черт побери, не зря прошли бездумные годы в этом забытом Богом селении, приютившемся на краю света, и что больше она не будет целомудренной сеньоритой, какой ее тут все считают, утонченной дамой, какой она видится господам из клуба, невинной девицей, какой мыслит ее отец, потому что с этой самой ночи развратно, без удержу, как самая падшая из всех мессалин, она будет ужасно, со всем сладострастием, что отыщется в душе, любить этого рыжего хищника, который прямо сейчас вновь обхватывает ее шею железными челюстями, безжалостно пожирает ее, не дает опомниться, овладевает ею, не жалея огня и любви…
  
  И, пока пухлые тучи чувствительности, уже готовые застить суровое мужское сердце, не пролились дождем и не увлажнили глаза, встал из-за стола и отправился открывать мастерскую.
  
  …которая родилась 13 ноября 1899 года и умерла от любви на рассвете, в воскресенье, 11 августа 1929 года.
  
  

  Книгу, изобилующую подобными пассажами, не спасёт ничего. Ни живописные описания страданий от жажды, ни увлекательная история возникновения города, ни зарисовка исторического периода в Чили, ни революционные подпольщики, ни истеричные дурацкие «покушения», ни юморок (я хочу верить, что тут всё же имеет место стёб, хотя бы чуть-чуть), ни что.

  Эта штука подкралась в ночи, ледяным ножом вспорола одежды, вскрыла, скалясь, черепную коробку и изнасиловала мой мозг во всех позах Камасутры, и ещё десятком новоизмысленных. Это чёртово издевательство. Целый день пытки. Суровой, изощрённой и безжалостной.

  Пожалуй, история города – единственное, что тут есть стоящего.
  А и, кстати, ещё тут выедает глаза мат. Я не ханжа. Но тут он не в тему.

  Увы, некоторые вторичные признаки говорят о том, что эта вещь – все же не пародия и не стёб. Плюс, я так поняла, книга основана на некой реальной истории самоубийства и покушения. Вряд ли здравый человек взял бы такое за основу для литературной пародии на дрянные бульварные романы. Это, увы, он и есть. Дрянной любовный роман. Канонический.
  

  Я тону в море отчаяния (с)

  Флэшмоб 2017: 55/67.

  13

  349