Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 октября 2017 г.

  Я вообще хочу так жить, не слушая советов, без всяких предубеждений. Жить, как живётся.

  Пожалуй, это первая книга, прочтенная мной у Ремарка, которая прошла тихо-мирно мимо политики и войны. Впечатление, что оно все осталось где-то там далеко позади…
  Он затронул глубоко философские темы всех времен и народов: любви, свободы, жизни, смерти, времени и цены всего этого.
  Лилиан – главная героиня романа, болеющая туберкулезом. Она понимает, что время жить у нее на исходе. Она острее ощущает жизнь, так как смерть для нее вполне осязаемая реалия, оседающая на носовом платке в виде кровавых пятен. Смерть подруги и появление в «Монтане»-санатории, нового человека, единственного, кто не обращается с ней, как с больной, дают Лилиан силу для того, чтобы не просто сложить чемоданы, как она это делала уже не раз, а решиться на последний, решительный шаг в сторону жизни. Она покидает «Монтане», хотя понимает, что полна противоречий. С одно стороны, она не хочет умереть, как ее подруг, так и не познав жизни, с другой стороны, что лучше остаться и продолжить борьбу со смертью до конца, но «люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав».
  Новый человек, Клерфе – автогонщик. Он каждый день рискует жизнью ради карьеры, ради того чтобы быть первым. Он не боится смерти и не задумывается о ней. Он просто живет.
  Их связала любовь. Они оба свободны, независимы и не имеют будущего. Короткий срок их пришел на тот момент, когда смерть забирает автогонщика раньше её, показывая девушке всю нелепость и величие жизни. Клерфе распахнул дверь в жизнь перед Лилиан, жизнь, которую она хотела, которой она начала жить взахлеб.
  Смерть делает Лилиан бесценный подарок – она учит её жить ради самой жизни.
  "Долгое время Лилиан сидела неподвижно. Потом она включила приёмник. Из Рима передавали спортивные известия. Казалось, в комнату ворвался ураган, сквозь шум слышались фамилии гонщиков, названия селений и городов, знакомые и незнакомые — Мантуя, Равенна, Болонья, Аквила, перечень часов и секунд; диктор взволнованным голосом сообщал о выигранных минутах так, словно он говорил о святом Граале; потом он перешел к поврежденным водяным насосам, к заклинившимся поршням, сломанным бензопроводам; обо всем он повествовал таким тоном, словно это были несчастья мирового масштаба. В полутёмную комнату неудержимым потоком хлынули гонки, неистовая погоня за временем, за каждой секундой, но люди гнались там не за жизнью, они боролись за то, чтобы быстрее промчаться по мокрым спиралям шоссе, мимо орущей толпы, за то, чтобы быть впереди на несколько сот метров и оказаться первыми в каком-либо пункте, который через секунду надо покинуть. Эта бешеная гонка длилась много часов подряд. Машины стрелой уносились из уродливого провинциального городишка, словно за ними по пятам гналась атомная бомба, и всё для того, чтобы на несколько минут раньше пятиста других гонщиков примчаться в тот же отвратительный провинциальный городишко. <…> голос <диктора> с небывалой гордостью возвестил: «Если лидирующие машины не снизят темпа, они достигнут Брешии в рекордное время». Эта фраза вдруг потрясла Лилиан. «Достигнут Брешии, — подумала она, — и снова окажутся в том же маленьком провинциальном городишке, снова увидят те же гаражи, кафе и лавчонки. Окажутся там, откуда умчались, презрев смерть; целую ночь они будут нестись вперед как одержимые; на рассвете их свалит с ног ужасающая усталость, их лица, покрытые коркой грязи, окаменеют, подобно маскам, но они все равно будут мчаться и мчаться вперед, охваченные диким порывом, как будто на карту поставлено все самое важное на свете, и в конце концов они снова вернутся в уродливый провинциальный городишко, из которого уехали. Из Брешии в Брешию! Разве можно представить себе более выразительный символ бессмысленности? Природа щедро одарила людей чудесами; она дала им легкие и сердце, дала им поразительные химические агрегаты — печень и почки, наполнила черепные коробки мягкой беловатой массой, более удивительной, нежели все звездные системы вселенной; неужели человек должен рискнуть всем этим лишь для того, чтобы, если ему посчастливится, примчаться из Брешии в Брешию?"

  "— Должно быть, никогда не любишь достаточно. В течение всей жизни никогда, никого. Должно быть всегда любишь слишком мало — и от этого все человеческие несчастья."

  "— У меня такое чувство, будто я оказалась среди людей, которые собираются жить вечно. Во всяком случае, они так себя ведут. Их настолько занимают деньги, что они забыли о жизни."

  "От судьбы никому не уйти. И никто не знает, когда она тебя настигнет. Какой смысл вести торг со временем? И что такое, в сущности, длинная жизнь? Длинное прошлое. Наше будущее каждый раз длится только до следующего вздоха. Никто не знает, что будет потом. Каждый из нас живёт минутой. Всё, что ждёт нас после этой минуты, — только надежды и иллюзии. Выпьем?" Клерфэ

  3

  88