Рецензия на книгу

• 

  Аноним22 января 2011 г.

  Триумф боли

  «У войны не женское лицо, но женский лукавый смех», - нет, это не Ремарк. Для него ничего похожего на смех здесь быть не может. Игра на этом поле – слишком ответственная, все напряжены, хоть и привыкли уже ко всему. Необычайным образом обостряется слух, чтобы вовремя услышать тихий свист снаряда, зрение, чтобы различить врага, до предела развивается тараканья способность к выживанию. Страх смерти. Даже то боевое товарищество, когда один подкладывает другому самые вкусные куски мяса, когда выносит его из окопа с развороченной ногой, - все потому, чтобы не оказаться в одиночестве. Самое страшное, что может статься с человеком на войне. В тихое время сложно понять такие вещи, отстраненный взгляд не дает объемной картины, поэтому и пацифистский пафос потихоньку угасает.

  Мир вещей Ремарка куда более убедителен, чем теоретические выкладки о том, кто ж виновник оборванных и сломанных юношеских жизней. Ботинки, переходящие от убитого к уцелевшему, - эстафетная палочка преданности друг другу. Милое щебетанье француженок в обмен на хлеб и ливерку от немецкой солдатни – вовсе не природное кокетство. Карьера «почтальон-живодер» возможна только в армии. Сгребание в кулаки земли (пусть и чужой) – от желания жить. Воевать больше не хочется, повестку на фронт – затолкать в рот кайзеру, канцлеру, президенту.

  Но история усмехнулась. Ремарковское предостережение получило поджопинку. Один такой представитель потерянного поколения, смелый и осторожный солдат, раненный в бедро осколком гранаты и отравленный газом, художник, ко всему прочему, что называется, повторил. Триумф послевоенной боли сменился «Триумфом воли» талантливой Рифеншталь. В тридцатых годах в Германии «На Западном фронте без перемен» уже жгли на площадях, а автор был обвинен в непатриотизме и уличен в мнимом еврействе. «Государство, государство! Полевая жандармерия, полиция, налоги – вот что такое ваше государство!» За такое непотребное вольнодумство и пасть порвать могли.

  Несмотря на авторскую заметку о попытке лишь рассказать о поколении, которое погубила война, Ремарк осторожничает и робко вкладывает в уста Альберта Кроппа, самой светлой головы роты, тот самый непатриотизм: политики начинают всякую войну, им это выгодно. Кайзер хочет славы. И он действительно ее хотел, будучи человеком театральных жестов. Европа начинает стареть, постепенно впадая в маразм. Державы напоминают прижимистых старух, которые сгребли под себя свои колонии и навалились на них толстым брюхом, кричащих друг другу: «Я сейчас милицию вызову!» Нарративное великолепие Ремарка не вызывает сомнений, а XX век начался в 1914 году. Belle Époque умерла, господа.

  Воздушная атака! Газы! Вспышка слева!

  20

  66