Рецензия на книгу
Отчаяние (аудиокнига MP3)
В. В. Набоков
Аноним25 сентября 2017 г.Ватсон-виноватсон
О, с каждым романом мои отношения с Набоковым стремительно меняются. Мы с ним ссоримся/миримся/ругаемся/сходимся/расходимся. Отчаиваемся. Тоже, как ни странно, вместе. Он - от того, что я не понимаю величия его трудов, а я... Я, собственно, от того же.
И мучаюсь от вины - потому что я, только я виновата в том, что не могу разглядеть за витиеватостью образов, аллюзий и головоломок всего того, что видят там набоковеды, набокоеды, набоковолюбы. Мы с ним в конфронтации, и это ужасно интересно. Виноват-сон.
Зачастую всё это происходит одновременно, в рамках одного романа, где за слогом угадывается мысль, а потом скачет по кочкам поветствования, путается в буквах своих, в витиеватостях, в невытравленных ничем и никем "Геликсах и Ферманах", тонет в болоте самонадеянности [автора? автора-героя? героя?] и интеллектуализации... Мысль - то, что должно донестись до нас эхом сквозь весь германокарловичский бред - вот что теряется в остатке.
Ибо не верю я ни единому его слову, не верю от начальной до последней буквы, до точки этой отчаянной, до верха его. Не верю, потому что не верится с самого начала - двойник ли или почудилось? Сам акт этого творчества - убийства-самоубийства ради корысти, хотя мотив, будем честны - притянут за уши самим Набоковым и очень криво, так, что его кособокость видна на протяжении всего романа. Герман Карлович сам попадает в ловушку своей фантазии, что дико так разбушевалась, хотелось, хотелось слишком ему на протяжении жизни совершить что-либо эдакое, интересное, незаурядное - поступок, акт, творчество. Творчество, собственно, настигает его, поскольку потребность писать обо всём этом жгла бумагу, перо писало, мы узнали обо всей этой истории [а нужно было ли?..] а в итоге...
Получился пшик. Увы, недалеки Вы слишком, Герман Карлович, не любит Вас даже Владимир Владимирович, Вас создавший, скорее, смеётся и презирает - потому что Вы в силу собственной недалёкости слишком ослеплены возможным успехом, и спотыкаетесь на ровном месте. Поэтому автор в Вашем обличье может презирать всё, что угодно, вплоть до Достоевского. Он же автор, ему всё сойдёт с рук, спишут на ужасного недалёкого героя романа, и всё.
Я, возможно, привыкаю к тому, что не могу сопереживать героям романа Набокова. Все его герои не более, чем куклы, и мы - читатели - с внимательным [часто напряжённым, иногда - напыщенным] видом просматриваем на картонной сцене этот [невыносимый] фарс. Мы восхищаемся декорациями, тем, какими уродливыми или красивыми вылеплены куклы, однако, суть одна - внутри они пусты, а наполняет их лишь рука кукольника. И именно его чуть изменённый голос мы слышим в спектакле.
А когда выходим из зала, то настолько не хотим разочароваться, что на ходу накидываем на эту пустоту парочку-другую глубинных смыслов, и утешаемся ими.91K