Рецензия на книгу

• 

  Аноним18 сентября 2017 г.

  В 1967 году Полин Кейл (прототип Клер Свон в романе Рошака) в рецензии на фильм «Бонни и Клайд», только что вышедший в прокат, но уже успевший категорически не понравиться «великим» кинокритикам, призывала зрителей: «Отнеситесь к фильму серьёзно. Искусство – это не обязательно «черно-белый» Антониони, где двое отчуждённо бредут по берегу». В связи с чем возникает вопрос: а что такое искусство? Неужели то, к чему серьёзно относятся?

  Действие «Киномании» начинается в середине 50-ых годов, когда юный студент Лос-Анджелесского университета Джонатан Грейс под влиянием Клер Свон, владелицы репертуарного кинотеатра и по совместительству кинокритика «новой школы», решает вместо юриспруденции посвятить свою жизнь изучению киноискусства со «специализацией по истории и критике». В качестве темы дипломной работы, опять же по совету Клер, герой выбирает творчество малоизвестного голливудского режиссёра немецкого происхождения Макса Касла или фон Кастелла. Творческая биография Касла типична для художника-эмигранта того времени: режиссёр-вундеркинд получил известность в Германии после Первой мировой войны, в 20-ые годы переехал в Голливуд, где заключил крупный контракт на постановку масштабного исторического фильма. Когда съёмки были завершены, выяснилось, что полученный результат – одиннадцати часовая кинопровокация на библейскую тему - на экраны никогда не выйдет. После чего голливудский рай превратился для режиссёра в кошмар. Отстранённый от «серьёзного» кино, Касл был вынужден снимать фильмы категории Б: истории о вампирах, зомби и прочей нечисти. Но даже в низкобюджетных и не претендующих на художественную значимость фильмах режиссёр, как выяснилось, смог достичь высот подлинного искусства.

  Жуткие фильмы Макса Касла, как убедились Джонатан и Клер, оказывают невероятно сильное эмоциональное воздействие на зрителя. В работах режиссёра отчётливо проявляется эффект «чистого кино», когда несмотря на примитивный сюжет, отвратительный замысел и неважную актёрскую игру, сами съёмки (режиссёрская работа) проведены таким образом, что зритель потрясен до глубины души. Естественно, у Джонатана и Клер, как у профессиональных кинокритиков, возник вопрос: как режиссёр добивается подобного эффекта? Однако мрачная атмосфера касловских фильмов, жёсткие сцены насилия и эротические фантазии в духе докодексового Голливуда, отсутствие повествовательной структуры в сочетании с навязчивым ощущением надвигающейся беды не позволяют Клер «объективно» оценить творчество режиссёра-экспрессиониста. Клер, в отличие от своего прообраза Полин Кейл, является сторонницей интеллектуальной интерпретации кино: в любом фильме для неё главное – поиск смысла, тогда как для Джонатана наибольшую ценность предоставляет чувственная непосредственность. Задача кинокритика, по мнению Джонатана, показать, что делает произведение таким, какое оно есть, а не объяснить, что оно значит. (К слову, только такой подход к киноискусству делает возможным изучение контркультуры, для интеллектуальной интерпретации контркультура не доступна: там нечего «осмысливать».)

  Наибольший интерес в этой части романа вызывают художественные пересказы фильмов Касла, блестяще выполненные Джонатаном, и образ Зипа Липски, оператора, работавшего с Каслом на нескольких постановках. В целом здесь много разговоров о кино - старом, времён Золотого века Голливуда, и новом: неореализме, Французской новой волне, теории авторского кино; цитат из кинокритиков и теоретиков кино: Андре Базен, Александр Вулкот, Зигфрид Кракауэр, Йонас Мекас, Жорж Садуль; богемной жизни Лос-Анджелеса 60-ых - секс, наркотики, искусство. В условно второй части романа, когда Джонатан отправится в Европу собирать информацию о Максе Касле и когда его поиски якобы обретут «конкретную» цель, «Киномания» качественно изменится, но впечатлений от первой хватит, чтобы с интересом дочитать до конца.

  Итак, успешно справившись с дипломной работой, Джонатан Грейс завоевывает признание и уважение в профессиональных кругах, его научная карьера успешно развивается и для закрепления статуса «человека, открывшего миру Макса Касла» герой собирается написать о режиссёре большую книгу. Однако в процессе работы герой теряет контроль над предметом своего исследования. Случай в истории кино не редкий, сразу вспоминается «Ад» Анри-Жоржа Клузо, но причина, по которой нечто подобное происходит в романе, выглядит надуманной. Теодор Рошак, имеющий репутацию «трубадура религиозно-мистических настроений в молодёжной контркультуре», по-видимому, не мог обойтись без метафизики в романе о кино. Однако его герой – застенчивый и простодушный «серый воротничок» - легко ограничился бы анализом технологии: движение камеры, композиция кадра, оптические эффекты, монтаж, - не пытаясь «проникнуть» в тайну содержания. Полагаю, автор сознательно стремился соединить содержание и форму, интеллектуальный и эмоциональный подход к кинокритике, чтобы обнаружить «начальный опыт искусства» - орудие ритуала. С точки зрения киноведения, сюжетный ход с «сиротками бури» можно оправдать, но с точки зрения литературы, на мой взгляд, появление религиозно-мистической составляющей деклассировало «серьёзный» роман до уровня «модного», что само по себе неплохо, но как-то банально.

  «Неудача» Грейса в романе представлена как наказание. Деградация героя, как критика и как человека, началась в тот момент, когда он посмотрел фрагмент неоконченного фильма Касла «Сердце тьмы». Режиссёр, которому актриса абсолютно доверяла, вышел за рамки дозволенного, по сути, совершил преступление, но профессор Грейс думает о другом: какой невероятной получилась сцена. Судьбы главных героев романа очень точно описываются знаменитой цитатой из когда-то культового, а теперь просто классического фильма «Беспечный ездок»: we blew it. Всё очень просто: контркультура может существовать только в оппозиции к культуре традиционной (и поэтому контркультура не является искусством в строгом смысле: она несвободна). Фликер, свет-тень. Как только авангард превращается в мейнстрим, он умирает, точнее - теряет самое главное, чем обладал. Худшее, что может случиться с произведением контркультуры, – получение официального признания. Возможно, именно в этот момент арт-хаус превращается в дерьмо. Скульптура – в унитаз. Картина – в пятно. Музыка – в шум. Не смотреть на ярлыки; проще относиться к фильмам, помня, что экспериментальные постановки, скандальные сюжеты и когда «двое отчуждённо бредут по берегу» - а именно так заканчивается «Киномания» - тоже не обязательно искусство. Видеть вещи такими, какие они есть – главное, чему учит роман Теодора Рошака.

  25

  1,6K