Рецензия на книгу

• 

  Аноним2 сентября 2017 г.

  Простые ответы на сложные вопросы - мастер-класс от Толстого

  Помню слова школьной учительницы литературы о том, что «Анна Каренина» и «Воскресение» - романы-антиподы, вышедшие из-под пера великого Льва Николаевича. Анна, поддавшись соблазну, сворачивает со стези добродетели, Нехлюдов же, напротив, на нее вступает.

  Так вот, для меня центральной мыслью романа оказалось не просветление Нехлюдова. Впрочем, нет, не так. НЕ ТОЛЬКО просветление Нехлюдова. «Воскресение» - вещь невероятно многообразная, это роман-вопрос и роман-ответ. Причем ответ настолько ясный и доступный для понимания, что последние главы я дочитывала, затаив дыхание.

  Сюжет, безусловно, большинству известен. Дворянин Дмитрий Нехлюдов оказывается присяжным по делу об отравлении, где обвиняемой выступает проститутка Катерина Маслова, в юности соблазненная Нехлюдовым и брошенная им на произвол судьбы, беременной и с сотней рублей в кармане. Сто рублей. Именно такую сумму коварный соблазнитель счел подходящей для нейтрализации неприятных последствий любовной связи с юной Катюшей. Теперь, 10 лет спустя, Митенька Нехлюдов не узнает ту, прежнюю Катюшу, в извращенной особе на скамье подсудимых и осознает, что сто рублей – это скорее цена его жалкой, трусливой души.

  Толстой действительно ведет читателя по пути возрождения в душе главного героя всего доброго и светлого, что изначально было в нее заложено, но подавлено годами абсолютно никчемной в духовном плане жизни. Но опять же повторюсь: Нехлюдов – лишь проводник. Его устами автор задает животрепещущие вопросы, в его разуме и душе рождаются ответы.

  Катюша, в свою очередь, загнанная обстоятельствами в ловушку, вынуждена отвечать на поставленные вопросы на свой лад. Найденные ею ответы – последствия поступков, которые окружающие совершают по отношению к ней. За годы, проведенные в доме терпимости, Катерина понимает, что стала инструментом для удовлетворения чужих страстей. «Все люди, с которыми она сходилась, -- женщины -- старались через нее добыть денег, мужчины, начиная с старого станового и до тюремных надзирателей, -- смотрели на нее как на предмет удовольствия. И ни для кого ничего не было другого на свете, как только удовольствие, именно это удовольствие».

  А потому стоит ли удивляться, что с такой отвратительной действительностью истерзанная душа Катюши мирилась, как могла? «Если же когда поднимались вопросы о том, зачем на свете все устроено так дурно, что все делают друг другу зло и все страдают, надо было не думать об этом. Станет скучно -- покурила или выпила или, что лучше всего, полюбилась с мужчиной, и пройдет».

  К слову, на эту тему «приемлемого мировоззрения» в романе приведены очень занятные рассуждения. «Обыкновенно думают, что вор, убийца, шпион, проститутка, признавая свою профессию дурною, должны стыдиться ее. Происходит же совершенно обратное. Люди, судьбою и своими грехами-ошибками поставленные в известное положение, как бы оно ни было неправильно, составляют себе такой взгляд на жизнь вообще, при котором их положение представляется им хорошим и уважительным. Для поддержания же такого взгляда люди инстинктивно держатся того круга людей, в котором признается составленное ими о жизни и о своем в ней месте понятие. Нас это удивляет, когда дело касается воров, хвастающихся своею ловкостью, проституток -- своим развратом, убийц -- своей жестокостью. Но удивляет это нас только потому, что кружок-атмосфера этих людей ограничена и, главное, что мы находимся вне ее. Но разве не то же явление происходит среди богачей, хвастающихся своим богатством, то есть грабительством, военноначальников, хвастающихся своими победами, то есть убийством, властителей, хвастающихся своим могуществом, то есть насильничеством? Мы не видим в этих людях извращения понятия о жизни, о добре и зле для оправдания своего положения только потому, что круг людей с такими извращенными понятиями больше и мы сами принадлежим к нему».
  
  За роман «Воскресение» Толстой был отлучен от Церкви. Тут даже нет смысла рассуждать, стоит просто прочесть цитату. «И никому из присутствующих, начиная с священника и смотрителя и кончая Масловой, не приходило в голову, что тот самый Иисус, имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял священник, всякими странными словами восхваляя его, запретил именно все то, что делалось здесь; запретил не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям называть учителями других людей, запретил молитвы в храмах, а велел молиться каждому в уединении, запретил самые храмы, сказав, что пришел разрушить их и что молиться надо не в храмах, а в духе и истине; главное же, запретил не только судить людей и держать их в заточении, мучать, позорить, казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми, сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу». Вопросов больше не остается ВООБЩЕ.
  
  Приняв решение максимально облегчить участь несправедливо осужденной Катюши, Нехлюдов сталкивается с тем, что называлось в нашей стране системой правосудия. Сталкивается и приходит в неподдельный ужас. «Он вспомнил равнодушие Масленникова, когда он говорил ему о том, что делается в остроге, строгость смотрителя, жестокость конвойного офицера, когда он не пускал на подводы и не обратил внимания на то, что в поезде мучается родами женщина. "Все эти люди, очевидно, были неуязвимы, непромокаемы для самого простого чувства сострадания только потому, что они служили. Они, как служащие, были непроницаемы для чувства человеколюбия, как эта мощеная земля для дождя…Все дело в том, … что люди эти признают законом то, что не есть закон, и не признают законом то, что есть вечный, неизменный, неотложный закон, самим богом написанный в сердцах людей…. И действительно, люди эти страшны. Страшнее разбойников. Разбойник все-таки может пожалеть -- эти же не могут пожалеть: они застрахованы от жалости, как эти камни от растительности. Вот этим-то они ужасны. Говорят, ужасны Пугачевы, Разины. Эти в тысячу раз ужаснее…»

  Дмитрий задается вопросом: отчего все происходит именно так? Почему вдруг одни люди берутся судить грехи других, не обращая внимания на свои собственные? Как искоренить несправедливость и жестокость в мире? И находит очень простой и понятный ответ. «Ответ, которого он не мог найти, был тот самый, который дал Христос Петру: он состоял в том, чтобы прощать всегда, всех, бесконечное число раз прощать, потому что нет таких людей, которые бы сами не были виновны и потому могли бы наказывать или исправлять…Нехлюдов понял теперь, что общество и порядок вообще существует не потому, что есть эти узаконенные преступники, судящие и наказывающие других людей, а потому, что, несмотря на такое развращение, люди все-таки жалеют и любят друг друга».

  Вот так. Истинное и верное – оно просто. Не надо усложнять.

  6

  199