Рецензия на книгу

• 

  El88131 августа 2017 г.

  – В прошлом году умер Виктор Гюго, – сказал Золя, – и с ним умерла целая культура. Культура изящных жестов, романтики, искусной лжи и стыдливых умолчаний. Мои книги прокладывают путь новой культуре, не скованной моралью, – культуре двадцатого века. То же делает ваша живопись. Бугро еще влачит свои мощи по улицам Парижа, но он занемог в тот день, когда Эдуард Мане выставил свой «Завтрак на траве», и был заживо погребен, когда Мане в последний раз прикоснулся кистью к «Олимпии». Да, Мане уже нет в живых, нет и Домье, но еще живы и Дега, и Лотрек, и Гоген, которые продолжают их дело.
  – Добавьте к этому списку Винсента Ван Гога, – сказал Тулуз—Лотрек.
  – Поставьте его имя первым! – воскликнул Руссо.

  Я знала, что жил в Голландии и иногда во Франции такой художник, что писал гениальные картины, но получил признание только после смерти, что он погиб в глуши полусумасшедшим усталым одноухим бородачем; кое-что слышала о Тео, встречала обоих в таких ни разу не биографических вещах, как Doctor Who и Sacre Bleu - иными словами, я ничего не знала о Винсенте Ван Гоге, когда взялась за книгу. Однако, историю его жизни я читала с необъяснимым чувством узнавания. Возможно, оттого что Ирвингу Стоуну удалось верно воссоздать то самое настроение, что ощущается в картинах художника, и это ценнее фактов, дат и имён.

  Тем не менее, есть здесь моменты, когда хочется поругать автора. И это, прежде всего, женские образы. Конечно, все персонажи появляются в тексте исключительно ввиду их влияния на Винсента. Полагаю, описывать характер исторической персоны, особенно незначительной, задача даже более сложная, чем создать его с нуля. Автору пришлось руководствовался немногими письмами и документами, чтобы представить, что могли бы сказать и сделать Кэй, Христина и прочие малоизвестные персонажи, без которых, однако, не объяснить, каков был Винсент Ван Гог. Им не хватает жизни и мотивации. Сквозь призму Ирвинга Стоуна, пытающегося мыслить как Ван Гог, женщины выглядят существами стихийными и непонятными. И это только усугубляет ощущение, что реальную жизненную драму подменяют безвкусной мелодрамой, когда Стоун углубляется в описания любовных переживаний художника.

  Когда же речь заходит о творчестве, Стоуна не в чем упрекнуть. Встреча с импрессионистами, споры об искусстве, манифест, описания картин и книг - это песня. Я даже не в обиде за пересказ Жерминаля, который только собралась прочесть. Парижские главы и Боринаж - самые удачные в книге. В них ярче показан рост Винсента как личности и художника, зарождение и развитие его таланта.

  2

  42