Рецензия на книгу
Другие берега
Владимир Набоков
varvarra13 августа 2017 г.Заклинать и оживлять былое...
Соглашаясь с тем, что книга "Другие берега" автобиографична, понимаю, что факты биографии Набокова занимают в ней минимальную часть. Наполнена она цветом (разноцветными буквами и нотами), светом и тенью, небом закатным, восходным, дождевым, тучами, резными облаками, сиреневыми сумерками, садами, аллеями, тропинками, шорохами, самыми разными бабочками...
Выра, Рождествено, Большая Морская, 47... Да, где-то в этих местах может мелькнуть бант или разрезать темноту ночи карбидный велосипедный фонарь, но все люди размыты, смазаны, лишены четкости...
И мне жаль, что я не владею цветным языком, ведь именно таким нужно писать эту рецензию.
Если Набоков описывает поездку в поезде, то это будут прекрасные виды за окном, с опускающимися и поднимающимися проводами, с деревьями и лугами; движущиеся, дрожащие тени, оживляющие купе; даже неряшливость слуг, подающих обед, будет заполнять память, но кто ехал вместе с ним, маленьким Владимиром, - этого автор не припомнит.
Главы, посвященные первой любви, живут летними красотами Выры, шорохом велосипедных шин, порханием безмятежных бабочек (бабочки, как и шахматы - это тоже любовь Набокова, которую он пронес через всю жизнь), нежными вечерами усадьбы Рождествено... Зимой - хрустящим снегом Петербурга... А сама девушка, скрывающаяся за вымышленным именем Тамара (автор уверяет, что оно окрашено в цветочные тона ее настоящего имени), более ярко нам является в повести "Машенька".
Конечно, среди комнат и аллей, в череде часто меняющихся няней, бонн, гувернеров, по крупицам создается Набоков. Вот он в 6 лет, свободно читающий и пишущий на английском, но совершенно не умеющий писать русскими буквами (кроме единственного слова "какао"). Вот подросший, в школе (в Тенишевском Училище), обвиняемый в нежелании «приобщиться к среде», в надменном щегольстве фанцузскими и английскими выражениями, которые попадали в русские сочинения. Не стоит этому удивляться и сейчас, держа в руках "Другие берега".
С Европой и уже взрослым Набоковым история повторяется: встреча с Цветаевой запомнилась сильным весенним ветром, а встреча с Куприным - дождем и желтыми листьями.
В последних главах книги у Набокова появляется собеседник. Сначала удивляешься этому "ты помнишь", но потом понимаешь, что эта часть посвящена жене и сыну, и уже их тени мелькают на страницах, тропинках, террасах, ступенях...26515
