Рецензия на книгу

• 

  Unikko16 июля 2017 г.

  Никогда не могла понять мужчин, пытающихся объяснить женщине что она такое. Допустим, когда речь идет о социологии или психологии подобные «объяснения» имеют определенную научную, политическую и даже художественную ценность, если вспомнить Бальзака, Толстого и Драйзера. Но в тех случаях, когда «женский вопрос» ставится на уровне экзистенциальной реальности (подлинного существования), как в романе «Женщина в зеркале», мужчина беспомощен. Бездетность, работа, сексуальная раскрепощенность - если это рекомендация женщине, данная мужчиной, то она ничем не лучше пресловутого Kinder, Küche, Kirche. Конечно, я не исключаю, что Эрик-Эмманюэль Шмитт понимает женщин гораздо лучше меня, но в таком случае мне придется вместе с героинями романа воскликнуть с глуповатым изумлением: «боюсь, со мной что-то не так, - я другая».

  Кстати, когда героини Шмитта по очереди объявляют о своей инаковости («я чувствую, что я другая», «у меня другая судьба», «боюсь, что со мной что-то не так, — я другая»), первое, что хочется уточнить: а в чем, собственно, заключается отличие? По мысли автора, все три Анны не хотят, чтобы их жизнь «свелась к ублажению мужчин или к тому, чтобы рожать им детей». Анна Первая сбегает из-под венца, Анна Вторая, хотя и вышла замуж, но «отказывается» рожать ребенка, Анна Третья видит угрозу своей свободе в «постоянной связи» с мужчиной. Все три женщины не стремятся выйти замуж, иметь детей, а мечтают «о чем-то большем, чем роды и стирка грязного белья». (Не слишком ли поздно, учитывая год написания романа, разоблачать брак и материнство как факторы экзистенции женщины?) Однако считать, будто смысл жизни «обычной» женщины, не важно в каком веке, сводится к «ублажению мужчин» или выполнению традиционной роли жены и матери, то же самое, что считать смыслом жизни «обычного» мужчины – поглощение пищи. То, что Шмитт в своих героинях называет необыкновенностью, а именно их стремление к «более значимой реальности», чем представляет собой повседневная жизнь, присуще, я в этом уверена, абсолютному большинству людей, в том числе и женщин.

  Впрочем, авторские фантазии на тему «чего не хотят женщины» - не главная проблема романа. Гораздо хуже другое: истории Анны, Ханны и Энни невероятно скучны. Строгое чередование глав: Анна-Ханна-Энни, Анна-Ханна-Энни и так четырнадцать раз, - напоминает малобюджетный сериал, события в котором развиваются медленно, действие умышленно затянуто, а интрига крайне слабая. Многократные повторы и напоминания «что случилось в предыдущей серии» (здесь особенно отличаются письма Ханны) убивают всю динамику повествования, бессодержательные диалоги и косноязычные рассуждения («она восхищалась его голосом. Таким могло быть наделено дерево, если бы говорило на человеческом языке», «кое-кто заявил, что благодаря этому фильму она со школьной скамьи перемещается на высший уровень, чтобы воцариться там»; «каждую секунду что-то во мне взмывало под потолок и с люстры взирало на пару, которую мы составляли») ужасно надоедают. Усугубляют читательские страдания монотонность текста и крайне предсказуемый сюжет.

  Финал в духе «Облачного атласа»: Анна, Ханна и Энни символически сливаются в одно целое, как носители «действительной универсальности женской природы», - неожиданно оптимистичен: поиски «смысла всего» окончены, Анна-Ханна-Энни перестала претворяться, играть чужую роль и стала собой. «Она подставляла сияющее лицо свету, наслаждалась каждым мгновением». Но как тут не вспомнить финал рассказа Вирджинии Вулф «Женщина в зеркале»: «Вот и сама женщина. Стоит обнаженная в этом безжалостном свете. И ничего не осталось».

  32

  660