Рецензия на книгу

• 

  Аноним25 июня 2017 г.

  Сюжет произведения, в принципе, должен быть более-менее знаком всем. Ну кто не знает, что у Генриха VIII было шесть жен? Кто не знает, что "у попа была собака. Он ее любил. Она съела кусок сала – он ее убил"? История эта уже писана, переписана, снята, переснята. Однако Мантел показывает ее с другой стороны - через призму восприятия Томаса Кромвеля, сына простого кузнеца, который смог стать вторым человеком в Англии при Генрихе. Привносит ли такой поворот что-то новое? О да. Вся история, политика, экономика генриховской Англии показаны глаза умнейшего человека, знающего цену вещам, людям и убеждениям, глазами человека, который видел и пьяных кузнецов в беднейших районах Лондона, и роскошь кардинальского стола. Такой подход позволяет всем известной истории заиграть новыми красками. Ярко, как драгоценные камни в украшениях королевы.

  Особое, ни с чем не сравнимое удовольствие - это язык романа. О, боги, это прекрасно! Мантел написала роман в настоящем времени. Первые несколько страниц это смотрится немного странно, а потом тебя затягивает - ты уже по-настоящему попал в шестнадцатый век, все эти люди рядом с тобой и ты стоишь между ними, как будто переместившийся во времени скиталец, которого никто не видит. "Прикроватные занавеси плотно задернуты. Кромвель распахивает их. Анна лежит в сорочке, плоская, как тень, только холмом вздымается огромный шестимесячный живот. В парадной мантии ее положение было почти незаметно. Если б не тот священный миг, когда Анна лежала ниц на полу, ему, Кромвелю, было бы трудно поверить, что королева Англии и это тело, распростертое, словно жертва на алтаре – груди под сорочкой выпирают, босые ноги отекли, – и впрямь одно." Эффект присутствия, как он есть. И кроме всего, еще и невероятный юмор. Какой-то особый, тихий, но элегантный, глубокий, меткий. Юмор очень умного человека. Вот, допустим, кусок из разговора Кромвеля с женой Томаса Мора, Алисой, которую он пытается убедить в том, что Мора надо уговорить принять присягу.
  – Алиса…
  – Не думайте, что я ничего к нему не питаю. Он не для того на мне женился, чтобы жить как евнух. Все у нас было, иногда. – Она краснеет, скорее от злости, чем от смущения. – А когда это так, невольно чувствуешь, что человеку может быть холодно, что он может быть голоден, мы же одна плоть. Болеешь за него, как за ребенка.
  – Вытащите его оттуда, Алиса, если это в ваших силах.
  – Скорее уж в ваших. – Она печально улыбается. – А ваш Грегори приехал на Рождество? Я, помнится, говаривала мужу, вот бы Грегори Кромвель был мой сыночек. Я бы запекла его в сахарной глазури и съела.
  Вот такая улыбка с грустью, и даже болью. И это, наверное, еще и одна из основных характеристик романа - улыбка сквозь слезы. Ух, за душу берет.

  Несколько слов о достоверности произведения. Некоторые кричат, что, мол, Мантел все исковеркала и привнесла в образ Кромвеля слишком много личных симпатий. По этому поводу мне вспоминается история, когда мы с мужем спускались по лестнице из кинотеатра после просмотра фильма "Ной", а позади нас шла пара и девчушка с огромным возмущением вещала своему кавалеру: "Фу! На самом деле все было не так!" Помню, что я от хохота чуть с лестницы не упала. В связи с этим встает вопрос - а кто из нас вообще свечку держал Кромвелю? Генриху? Анне Болейн? Мы можем, благодаря историческим свидетельствам сказать, что да, Кромвель в N году приехал в точку А из точки Б. У него был сын, у него умерла жена. Но как кто-от смеет утверждать, что ему известно каким человеком был Кромвель?! Мантел создала свой образ - лично для меня невероятно притягательный, невероятно. И он имеет право на жизнь, также как и любая другая интерпретация.

  10 / 10

  24

  1,3K