Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 июня 2017 г.

  « Все эти подробности возникали перед глазами мальчика, одна другой свежее, одна другой интереснее. Но они не были забыты. Нет! Их ни за что нельзя было забыть, как нельзя было забыть свое имя. Они лишь как-то ускользнули на время из памяти. Теперь они вдруг бежали назад, как домой после самовольной отлучки"

  Как приятно взрослому человеку вновь ощутить свободу, которое дарит лето и каникулы! И хотя по сюжету книги у героев все только начинается именно когда в августе заканчиваются каникулы, и лето уже на исходе, то я ощутила необыкновенную волшебную свободу, которую ощущаешь только в детстве! И у меня совпало начало лета с этим замечательным произведение, которое буквально распахнулось как магическая дверь в детство, в лето, в какую-то живую, очень жи-ву-ю жизнь! Именно попадая в атмосферу детства, когда мир вокруг необыкновенно огромен и ярок, когда он пестрит и шумит всеми живыми существами, которые живут в нем, именно тогда жизнь очень «жива» - она вкусна, ароматна, приятна на «ощупь»! И Катаев нам мастерски, очень щедро, разворачивает ее во всей своей красоте! Какое изумительное удовольствие читать такие, например, строки:
  

  
  «Там было тепло и мягко. Но какой же мальчик откажется от наслаждения лишний раз переночевать на берегу моря под открытым небом?
  Редкая волна тихо, чуть слышно, шлепает в берег. Шлепнет и уходит назад, лениво волоча за собой гравий. Подождет, подождет – и снова тащит гравий обратно, и снова шлепнет.
  Серебристо-черное небо сплошь осыпано августовскими звездами. Раздвоенный рукав Млечного Пути висит над головой видением небесной реки.
  Небо отражается в море так полно, так роскошно, что, лежа на теплой гальке, задрав голову, никак не поймешь, где верх, а где низ. Будто висишь среди звездной бездны.
  По всем направлениям катятся, вспыхивая, падающие звезды.
  В бурьяне тыркают сверчки. Где-то очень далеко на обрыве лают собаки»
  

  А как знакомо это ощущение, которое испытываешь при возвращении после летнего отсутствия домой, когда с удивлением и радостью вглядываешься в окружающую реальность, и узнаешь, что все там же и что-то немного изменилось:

  
  « Все эти подробности возникали перед глазами мальчика, одна другой свежее, одна другой интереснее. Но они не были забыты. Нет! Их ни за что нельзя было забыть, как нельзя было забыть свое имя. Они лишь как-то ускользнули на время из памяти. Теперь они вдруг бежали назад, как домой после самовольной отлучки. Они бежали одна за другой. Их становилось все больше и больше. Они обгоняли друг дружку.
  Казалось, они наперерыв кричали мальчику:
  «Здравствуй, Петя! Наконец-то ты приехал! А мы все без тебя соскучились! Неужели ты нас не узнаешь? Посмотри хорошенько: это же я, твоя любимая дача Маразли. Ты так любил ходить по моим великолепно выстриженным изумрудным газонам, хотя это строжайше воспрещалось!»
  

  И атмосфера самой книги, словно радостно ожившая картинка из детства... Так понятны и близки ребячьи интересы, перепетии дружбы, страсть к приключениям и тайнам, наивные клятвы и романтические грезы первой любви. Даже образ дедушки Гаврика, которого ласково зовут «дедушка» - это все ласковые образы детства. И неудивительно, что во все времена, даже самые трагические, детство все равно оставляет в душе свой целительный душевный свет.

  
  « Оба двора, покрытые асфальтом, как нельзя лучше подходили для игры в классы. По асфальту можно было превосходно чертить углем и мелом клетки с цифрами. Гладкие морские камешки скользили замечательно.
  Если же дворник, выведенный из терпения детским гвалтом, выгонял игроков метлой, очень удобно было тотчас перейти на другой двор. Кроме того, в доме имелись чудесные таинственные подвалы с дровяными сараями. Прятаться в этих сараях среди дров и различной рухляди, в пыльной сухой тьме, в то время как на дворе яркий день, было неописуемым блаженством»
  

  Как рада была познакомиться с прозой Валентина Катаева. Именно потому, что школьное знакомство более походило на знакомство с героями его произведений, и историей их приключений, ну в некоторой степени – это было знакомство с историей того времени.
  
  А вот оценить писательский талант и мастерство Валентина Катаева можно лишь став взрослым. Именно сейчас я во всей силе оценила прекрасный язык - его красоту, образность, необыкновенно сильный «вкус», с помощью которого автор создает, как сейчас говорят, атмосферу произведения... Да, Катаев как гениальный живописец волшебной кистью рисует мир, населяя его небом, морем, воздухом, бабочками и цикадами, изумительно красивыми рыбами, старыми улицами и мостовыми, забавными и грозными персонажами... Но, главная сила, что так воздействует на читателя – это, конечно, сам автор, чья любовь ко всему этому миру и к своим персонажем незримо присутствует в строчках и страницах книги. Это как надо любить это море, восхищаться его постоянно меняющейся красотой, чтобы так все это описать. А как описано утро обычного одесского двора:

  
  «А между тем снаружи, из какой-то комнаты с окном, открытым во двор — ах, да! из тетиной, — не прекращаясь ни на минуту, слышалось пение разносчиков. Они появлялись один за другим, эти дворовые гастролеры, и каждый исполнял свою короткую арию.
  — Угле-ей! Угле-е-ей! — откуда-то издалека пел русский тенор, как бы оплакивая свою былую удаль, свое улетевшее счастье. — Угле-е-ей!
  Его место занимал низкий комический басок точильщика:
  — Точить ножи-ножницы, бритвы!.. Чшшить ножи-ножжж, бритввв!.. Ножиножжж… Бррр-иттт…
  Паяльщик появлялся вслед за точильщиком, наполняя двор мужественными руладами бархатного баритона:
  — Па-аять, починять ведра, каструли! Па-ять, починять ведра, каструлии!
  Вбегала безголосая торговка, оглашая знойный воздух городского утра картавым речитативом:
  — Груш, яблук, помадоррр! Груш, яблук, помадоррр!
  Печальный старьевщик исполнял еврейские куплеты:
  — Старые вещи, старые вещи! Старивэшшш… Старивэшшш…
  Наконец, венчая весь этот концерт прелестной неаполитанской канцонеттой, вступала новенькая шарманка фирмы «Нечада», и раздавался крикливый голос уличной певицы»
  

  Конечно, когда ты всего лишь подросток и тебе более интересен сам приключенческий сюжет книги, то навряд ли ты запомнишь описание рыбы скумбрии, например. Чаще всего мы порой с легкостью пропускали эти описания.

  
  «Под громадными парусиновыми зонтиками и дощатыми навесами, трепеща и сверкая, лежали вываленные напоказ живые богатства Черного моря.
  Какое разнообразие форм, цветов, размеров!
  Природа приложила все усилия, чтобы защитить и спасти от гибели свои замечательные создания. Она постаралась сделать их как можно более незаметными для человеческого глаза. Она раскрасила их во все оттенки моря.
  Например, благородная и дорогая рыба скумбрия, царица Черного моря. Ее тугое тело, прямое и гладкое, как веретено, окрашено нежнейшими муаровыми тонами, от светло-голубого до темно-синего.
  Гаврик знал, что именно такого цвета — голубого, с синими морщинами ряби — бывает море далеко от берега, как раз там, где главным образом ходят косяки скумбрии.
  Ишь какая хитрая скумбрия!
  Хотя Гаврик ежедневно видел рыбу, привык к ней, умел за полверсты обнаружить в море косяк скумбрии, но все же каждый раз он неизменно восхищался ее красотой и хитростью»
  

  А теперь я «вкушала» удовольствие от книги, не упуская ни строчечки, ни словечка! Это песня, а не язык! Как мало это ценится в юности!
  Так что не зря я «вернулась» к творчеству этого прекрасного автора. В сущности, я его почти и не знаю. А теперь есть повод прочитать и другие его произведения. Замечательное произведение, которое рекомендую взрослым прочитать для возвращения в атмосферу детства – своего рода душевных «каникул», а детям – как прекрасное произведение о дружбе, о взрослении, о другой эпохе, когда многое имело другие ценности.
  
  Современному ребенку, да и взрослому трудно представить, когда утром просыпается семья, а есть нечего и надо идти в море, чтобы наловить бычков, и снести их потом жадной торговке, для заработка... И даже после этого остаться без хлеба и просить о кусках:

  
  «Мальчик вышел на полянку и, проходя мимо, заглянул в окна к солдатам.
  Солдаты как раз только что пообедали и полоскали на подоконнике ложки. Куча недоеденного хлеба сохла на сильном солнце.
  Мухи ползали по черным губчатым кускам с каштановой, даже на вид кисленькой коркой.
  Гаврик остановился под окном, очарованный зрелищем этого изобилия.
  Он помолчал и вдруг, неожиданно для самого себя, сказал грубо:
  — Дядя, дайте хлеба!
  Но тут же спохватился, подобрал садок и пошел дальше, показав солдатам щербатую улыбку:
  — Та нет, я так! Не надо.
  Но солдаты сгрудились на подоконнике, крича и свистя мальчику:
  — Эй! Пес! Куда побег? Вертай назад!
  Они протягивали ему через решетку куски хлеба:
  — Бери! Не бойсь!
  Он нерешительно остановился.
  — Подставляй рубаху!
  В их криках и шуме было столько веселого добродушия, что Гаврик понял: не будет ничего унизительного, если он возьмет у них хлеб. Он подошел и подставил рубаху.
  Полетели куски.
  — Ничего, поешь нашего солдатского, казенного! Приучайся!
  Кроме хлеба, которого накидали фунтов пять, солдаты навалили еще порядочно вчерашней каши.
  Мальчик аккуратно уложил все это в садок и, провожаемый крепкими шутками насчет действия на живот солдатской пищи, отправился домой помогать дедушке чинить перемет.
  К вечеру они снова вышли в море»

  И насколько удивительно кажется мечта Гаврика о кружке пенного кваса... Читая книгу, постигаешь мудрость – как надо ценить и любить жизнь, как надо видеть и чувствовать ее, чтобы даже уходящее лето запомнить не надоевшими комарами и мошками, а красотой моря, ароматами трав и цветов, радостью бытия, которое... так незаметно проходит.
  
  

  
  «Сколько бы ни смотреть на море — оно никогда не надоест. Оно всегда разное, новое, невиданное.
  Оно меняется на глазах каждый час.
  То оно тихое, светло-голубое, в нескольких местах покрытое почти белыми дорожками штиля. То оно ярко-синее, пламенное, сверкающее. То оно играет барашками. То под свежим ветром становится вдруг темно-индиговым, шерстяным, точно его гладят против ворса. То налетает буря, и оно грозно преображается. Штормовой ветер гонит крупную зыбь. По грифельному небу летают с криками чайки. Взбаламученные волны волокут и швыряют вдоль берега глянцевитое тело дохлого дельфина. Резкая зелень горизонта стоит зубчатой стеной над бурыми облаками шторма. Малахитовые доски прибоя, размашисто исписанные беглыми зигзагами пены, с пушечным громом разбиваются о берег. Эхо звенит бронзой в оглушенном воздухе. Тонкий туман брызг висит кисеей во всю громадную высоту потрясенных обрывов.
  Но главное очарование моря заключалось в какой-то тайне, которую оно всегда хранило в своих пространствах.
  Разве не тайной было его фосфорическое свечение, когда в безлунную июльскую ночь рука, опущенная в черную теплую воду, вдруг озарялась, вся осыпанная голубыми искрами? Или движущиеся огни невидимых судов и бледные медлительные вспышки неведомого маяка? Или число песчинок, недоступное человеческому уму?»
  

  Книга перечитана в рамках игры "Назад в прошлое"

  21

  754