Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 мая 2017 г.

  Ты для себя лишь хочешь воли

  Любовь и свобода часто могут быть определены друг через друга. Хотя бы потому что любовь влечёт за собой со-бытие с другим, а это, в свою очередь, заставляет нас осознать свободу как многофакторную систему. Как сложное взаимодействие с тем, что представляет собой свобода другого. И, конечно, тут же возникает вопрос справедливости, который регулирует этика. У Пушкина мы очень часто видим эту связку «любовь-свобода-этика». И эту тему он последовательно развивает в «Евгении Онегине» и «Дубровском». Но пока вернёмся к «Цыганам».
  

  Дальше...

  
  Молодая цыганка Земфира однажды приводит в вольный цыганский табор Алеко.

  Он хочет быть как мы цыганом;
  Его преследует закон,
  Но я ему подругой буду.
  Его зовут Алеко — он
  Готов идти за мною всюду».

  Помимо этого Алеко намеренно бежит из городов, чтобы найти свободу среди цыганской «бродящей бедности и воли». А несвободу для него олицетворяют «душные города», где люди

  Любви стыдятся, мысли гонят,
  Торгуют волею своей,
  Главы пред идолами клонят
  И просят денег да цепей.

  Эти идеи, надо признаться, с завидной периодичностью возникают в культуре то под лозунгами анархизма, то в виде какого-нибудь «дауншифтинга». В пушкинское время эти идеи имели романтическо-байроническую закваску. И тут Пушкин делает интересную вещь. Если города и цивилизацию считать истоками собственничества и эгоизма, то вольная жизнь должна подразумевать свободу для всех. Но что если душой человека управляют страсти? Если в городе их ограничивает закон, то на воле это должно быть этическое чувство. А высшей его мерой является любовь. Поэтому именно через неё лучше всего выявлять истинные стремления человека.
  Разница между Алеко и цыганами оказывается не столько в образе жизни, который можно изменить, сколько в образе мыслей. Для отца Земфиры потеря любимой женщины, ушедшей от него к другому, схожа с вечным круговоротом природы. Поэтому когда Алеко восклицает, почему он не бросился вернуть мать Земфиры, то старик даёт спокойный и философский ответ:

  К чему? вольнее птицы младость;
  Кто в силах удержать любовь?
  Чредою всем дается радость;
  Что было, то не будет вновь.

  Но Алеко руководит желание мщения. «Ты любишь горестно и трудно», - говорил про него старик. И эта горестная любовь заканчивается двойным убийством из чувства ревности. Алеко выслеживает Земфиру и её любовника, а затем закалывает их кинжалом.
  Цыгане не наказывают Алеко. Он сам становится заложником своей судьбы и страстей. «Ты для себя лишь хочешь воли», - говорит ему на прощанье отец убитой. Бегство от закона городов приводит Алеко только к дикой жестокости, которая неприемлема для цыган. Его свобода оказывается свободой эгоиста, предвестника ницшеанского сверхчеловека. Но в этой поэме Пушкин склонен рассматривать ситуацию в духе древнегреческих трагедий, где люди никогда не управляют собой полностью. Потому и жизнь цыган оказывается незащищённой.

  И ваши сени кочевые
  В пустынях не спаслись от бед,
  И всюду страсти роковые,
  И от судеб защиты нет.

  Алеко не мог смириться с изменой возлюбленной, потому что страсти всегда играли «его послушною душой». И не в его силах было что-то изменить. Поэтому мы не видим даже момента сомнения у Алеко. Хотя если вспомнить «Медею» у Еврипида, то сомнения также бессильны перед игрой судьбы. Медеей в равной степени двигало чувство мести и желание справедливости. Но за этим крылось отчаяние от того, куда её завела страсть. У Алеко, конечно, это не выражено так сильно, но модель видится схожей. В итоге, вывод Пушкина неутешителен: свобода достижима только в душах людей, но эти души сами изначально не являются свободными.

  11

  2,5K