Рецензия на книгу

• 

  Аноним14 мая 2017 г.

  Стиль. Конечно, Набоков прекрасный стилист. Из книги узнала, что у него врожденный дар слова, он «видит» цветовой спектр букв. Он слышит книгу, как другие слышат музыку. Очень тонкое чувство фразы. Так что у него можно выбрать прекрасные цитаты. Лично мне понравились:
  

  
  
  "Балуйте детей побольше, господа, вы не знаете, что их ожидает."
  "Мне всегда было сложно заснуть. Не мог привыкнуть к этой измене рассудка."
  "В ноябре семнадцатого года навсегда кончилась Россия, как в свое время кончились Афины и Рим."

  
  Воспоминания. У Набокова удивительно точная память на детали из далекого детства. Его воспоминания – это как застывшая фотография, все четко, в малейших деталях – застывший миг. Потому так интересны его картины Петербурга и той, старой жизни. Очередной раз я поразилась, каким интернациональным был город. Я знала это, из хроники Крестовского «Петербуржские тайны», из воспоминаний других авторов. Но вот опять напомнили: многие служащие – иностранцы, гувернеры и слуги, продавцы и клерки, министры и банкиры и т.д. Можно проследить это на примере гувернеров Набокова, сменяли друг друга: украинец, латыш, поляк, еврей, швейцарец, русский. О последнем, Волгине – очень плохие воспоминания: подлец, будущий комиссар.
  Родители. Отец – аристократ, юрист. По моде того времени – либерал. Видимо, это был порядочный, благородный идеалист. Не приспособленный к реальной жизни. Он хотел сделать как лучше, а вышло плохо. Слуги его обворовывали жутко, а он «не видел» и жалел. Отцу удалось вовремя удалить семью в Вырицу из Петербурга в 17м, потом в Крым. И вовремя бежать из Крыма в 19м. погиб он в Берлине, заслонил от террориста Мелюкова в берлинском театре. Пристрелили, такой типичный конец русского либерала.
  Мать. Очень близкий человек для Володи Набокова. Наверное, они были схожи характером. Ах, как бы и мне хотелось быть такой матерью. Для своих детей – доброй феей. Читать, угощать конфетами, целовать и обнимать, дарить подарки. А гувернантка и слуги бы кормили, одевали, гуляли, делали уроки, купали, укладывали спать и вставали по ночам к кроватке. А на отдыхе на море – водили бы купаться, копали песок, переодевали в сухое. А я вся такая в кружевах под зонтиком, и с французским романом и сыночку нежно так, по-французски: «пойди, поиграй, Mon Ami». В общем, мама – фея. Умерла в 1939 в Праге, в одиночестве.
  Россия. Честно говоря, в этой книге мне был интересен не Набоков. А время, люди и страна. Я читаю воспоминания о том времени, чтобы понять, что же произошло, почему «Россия кончилась в ноябре 17го, как в свое время кончились Афины и Рим».
  Я читаю, кстати и о Древнем Риме и Древней Греции, чтобы понять. Не правда, что Рим погубили варвары, когда они пришли, Рим уже был мертв. Так же не правда, что переворот в России произошел потому «что верхи не могли, а низы не хотели жить по-старому». Я еще не могу сформулировать причины, я лишь ощущаю гибель империи как землетрясение. И вижу, что причины глубокие, внутренние. Я чувствую, что были приметы, никем не замечаемые. Может только очень чувствительными людьми.
  Цвейг был таким высоко чувствительным человеком. Он почувствовал, что 1914 год – это конец империи. Мы думаем только о России. А ведь рухнули такие мощные империи, как Германия и Австро-Венгрия и Англия. Мир единой Европы пережил сокрушительное землетрясение. В чем причина?
  Был класс людей, аристократы, которые не пережили Великую войну. Кто эти люди? «мелкопоместное дворянство». Как пишет Моэм, в начале двадцатого века они еще не понимали, что обречены. А ведь пора было почувствовать. Как они жили? Насколько я могу судить по воспоминаниям и литературе, аристократы во всей Европе жили примерно одинаково: крайне далеко от реальности. Они как «третье поколение». Их деды сколотили состояния в промышленной лихорадке девятнадцатого века, отцы «вели дела», они – получили прекрасное образование и необременительные должности. Не работали. Это были творческие люди, свободные в передвижениях. Полгода жили за границей, в путешествиях. Говорили на нескольких языках. Много читали и музицировали. Ходили в театры, на концерты и выставки. Развлекались. Они были космополиты. Высоко образованы, воспитаны, культурны. И далеки от «мещанского быта», где надо вести хозяйство, добывать деньги. Они прожигали то, что заработали деды и накопили отцы.
  Они были ужасно пассивны. То, что впервые поразило меня в мемуарах Юсупова, убило в воспоминаниях Лихачева и еще раз накрыло в книге Набокова – пассивность аристократов. И это не только в России. Просто так получилось, что в нашей стране и буржуазная интеллигенция оказалась такой же пассивной, а в европейских странах буржуа решительно отодвинули аристократов со сцены жизни.
  Для меня аристократия старой Европы похожа на огромного динозавра, на которого нападают хищники, раздирают на части, а он продолжает жевать травку, как будто ничего страшного не случилось. Почему? Что стало причиной такого вырождения? Ведь такое направление развития – космополитизм, гуманизм – это путь к единой планете, к миру, к расцвету культуры и науки. Почему этот путь резко оборвался? И маятник человеческой цивилизации качнулся резко в другую сторону – крайний национализм, насилие, невежество.
  Набоков не отвечает на мои вопросы. Удивило меня, что как и Лихачев, он совершенно игнорирует царскую семью, Распутина. Ни слова. А ведь оба они были уже достаточно взрослыми людьми, чтобы видеть и иметь свое мнение о увиденном. Кстати, воспоминания Лихачева о Петербурге мне понравились больше. Но, оба они – Набоков и Лихачев – так внимательны к малейшим деталям города и своей семьи, и демонстративно не «замечают» царскую семью. Почему?

  9

  253