Рецензия на книгу

• 

  bastanall23 марта 2017 г.

  Шкаф Забытых Вещей

  Когда мы умираем, то отправляемся в Великий Шкаф Забытых Вещей, где хранится в ожидании нас всё, что мы когда-либо потеряли, — каждая заколка для волос, каждая пуговица, каждый карандаш и каждый зуб, каждая серьга и каждый ключ, каждая булавка (этих должно быть огромное количество!). Все библиотечные книги, все кошки, что ушли и не вернулись, все монеты, все часы (которые по-прежнему идут, отсчитывая для нас время). И может быть, другие, менее осязаемые вещи — терпение, например (и девственность Патриции тоже), вера (Кейтлин вот свою потеряла), смысл жизни, невинность (моя) и океаны времени.

  На самом деле, Кейт Аткинсон подсовывает нам не роман, а ключ от метафизического Шкафа Забытых Вещей, принадлежащего Руби Леннокс. Вероятно, она смогла создать этот ключ благодаря тому, что Кейт с Руби — единственные настоящие сёстры в этой истории. Разница между ними равняется чёртовой дюжине дней, они росли, играли и плакали, теряли игрушки и постигали мир вместе. В этом романе Аткинсон много пишет о времени, которое хорошо знает, изредка путешествует в прошлое, знакомое ей по рассказам взрослых (по крайней мере, так воспринимаются «путешествия»), описывает лавку своего отца, рассказывает о Йорке, городе детства, и Эдинбурге, городе сердца, и в целом пишет скорее о себе, чем о Руби. Совпадающих деталей так много, что невольно думаешь, будто и в переживаниях Руби и Кейт много общего. Может быть, Шкаф на самом деле принадлежит Кейт, а не Руби? Они совсем как близнецы, и
  

  
  уже не разберёшь, кто из них реален, а кто — плод воображения.

  И всё же книгу хочется назвать первым детищем Кейт Аткинсон (не в обиду двум её дочкам, разумеется). Я ничтоже сумняшеся начала со второго — «Человеческого крокета» , чем перебила себе впечатлённость от творческого развития писательницы. Когда открывала «Музей», даже не подозревала, что он написан раньше, поэтому подумала только о том, как ярко книга демонстрирует своеобразие стиля Аткинсон.

  И, естественно, не могла не провести параллели между романами. Если вы ещё не посетили «Музей» и не поиграли в «Человеческий крокет», то прошу, пропустите весь этот абзац, дабы не испортить себе удовольствие. Я тот ещё вредитель и могу невольно ранить ваш гедонизм. ОСТОРОЖНО, СПОЙЛЕРЫ! Первая и самая очевидная аналогия с романом «Человеческий крокет», где мать якобы бросила семью, хотя на самом деле она умерла, в том, что в «Музее моих тайн» мать якобы умерла, хотя на самом деле она жива, здорова и бросила семью. Кажется, Аткинсон очень нравится лейтмотив потерянных женщин. Ещё напрашиваются параллели супружеской неверности и инцеста. И если тему матери Аткинсон переворачивает с ног на голову, то по вопросам неверности и инцеста придерживается одного и того же строгого мнения: в несчастливой супружеской жизни адюльтеры неизбежны, и можно запихать их в текст побольше, а вот инцест — отвратителен, так что им можно пугать, но нельзя использовать. Но глубочайшее впечатление произвёл феномен литературных аллюзий, который подразумевает начитанность и образованность героинь. Их личности, их начитанность, изящно и бегло подаваемые ими аллюзии на множество великих или просто знакомых книг — это отражение зрелого рассказчика, перед внутренним взором которого проходит всё его прошлое. И это сбивает с толку, ведь в центре повествования находятся маленькие девочки, расцветающие в юных девушек, но никак не женщины, для которых жизнь осталась позади. Но, несмотря на подобие, героини очень различаются — Изобел Ферфакс практически живёт в прошлом, её история, её роман — это путешествие во времени; Руби Леннокс же заботится о настоящем, просто эти заботы включают также попытки разгадать прошлое (успешные, смею заметить), но в целом Руби куда «современнее» Изобел. Личность и восприятие Изобел намного сложнее, судьба её матери «больнее», а судьба самой героини — запутаннее. Заметно, как автор оттолкнулась от собственного опыта и пошла дальше. Это и есть развитие. (Но знаете, Руби однажды притворялась далеком, — и это покорило моё сердце навсегда).

  Так вот, «Музей моих тайн» полон особенностей и лейтмотивов. Чего стоит громоздкий Шкаф, мимо которого не пройдёшь, и менее заметные повторения: например, Руби очень нравилась мысль, что Барни — не её настоящая мать, и с разными вариациями и сценариями мысль прошла от начала до конца и даже не споткнулась на горькой фразе дочери: «Это была моя мать».

  Книгу можно похвалить и за то, что читается она легко, и за то, что обложка у неё великолепная, говорящая — и сама девочка, и пустое пространство рядом с ней. Выразительно. К сожалению, книга не совершенна. Во-первых, глядя на «Крокет», выпущенный в том же издательстве и той же серии, невольно думаю, что подобная выразительность случайна. Во-вторых, в тексте хватает ошибок — к счастью, не смысловых, но и семантические меня очень расстраивают. Ай-яй-яй, кто-то плохо вычитал перевод, надо засунуть его в шкаф, чтобы подумал над своим поведением.

  Впрочем, строго говоря, роман-музей — вовсе не о Шкафе. Все, кому не лень, называют его семейной сагой. Но, если вдуматься, композиция сильно отличается от обычной семейной саги, более того, единственным верным сравнением кажется именно музей: мы последовательно (хронологически) переходим из зала в зал, каждый из них подробно освещает свою тему (то или иное событие), и после просмотра экскурсовод (в сносках) любезно поясняет нам некоторые моменты, о которых не знала главная героиня, но которые, будто бы, стали известны позднее. Анфилада музейных залов, расположенных в ряд и просматриваемых насквозь, в конце вдруг немыслимым образом изгибается в пространстве и образует замкнутый круг. Мы добираемся до последнего зала и обнаруживаем, что всё это уже было — в первом зале. Пожалуй, если вы не читали книгу, то всё это звучит невнятно. Тогда возьмём два примера, простой и сложный. Самый простой пример — это Алиса. У Руби есть прабабушка Алиса, с которой и начинается история. А заканчивается она на дочери Руби — да, её тоже зовут Алиса. Красиво, не правда ли? Более сложным примером может стать время, воплощённое тем же самым Шкафом. В первой главе вы вряд ли обратите внимание на фразу:
  

  
  Будущее — словно шкаф, полный света, и нужно только найти ключ, отпирающий дверь. Над головой летают и поют синие птицы. Как прекрасен этот мир!

  Зато уж в конце вы точно не пройдёте мимо Теории Шкафа Забытых Вещей, теории, которая для Руби является не только осмыслением загробной жизни, но и олицетворением прошлого. Того самого прошлого, которое всегда носишь с собой — или которое поджидает за ближайшим углом и в любой момент готово выскочить на тебя и удивить (так, например, казалось Альберту, двоюродному дедушке Руби). Мысли о прошлой жизни и о жизни после смерти соединяются в настоящем, образуя метафизический Шкаф. Рождение — это «первая утрата из всех дальнейших необязательных утрат», список утрат — и есть жизнь, но в этом нет ничего плохого или страшного, ведь в конце концов бы обретём всё когда-либо утраченное. Нужно только найти ключ от своего Шкафа Забытых Вещей.

  10

  98