Рецензия на книгу
О дивный новый мир
Олдос Хаксли
Izuminka99916 марта 2017 г.Где спасенье? В вере. Но вера утрачена...
Я довольно много читаю книг, однако не на каждую пишется рецензия - то не хочется, то не требуется. Но "О дивный новый мир" одна из тех книг, мысли о которой не могут быть лишь в голове.
Олдос Хаксли умеет удивительно путать карты - больше половины книги я не могла понять, где же он - главный герой. Сначала взор мой обратился ожидаемо к Бернарду - одинокому, не такому, который предпочитает быть Пусть хмурым, но собой. А не кем-то другим, пусть и развеселым. Которого не пугает морская синь, бунтующее море свободы. Кажется, что он даже готов в него погрузиться, в отличие от других, счастливых, нормальных жителей Всемирного государства. Все эти жители довольствуются малым, срывая плоды лишь с нижних веток. Да и зачем, собственно, взбираться на вершину, если на месте сорванного тут же появляется новый? Только успевай срывать. Их счастье в том и состоит - в несвободе, ибо за них уже все решили. Когда отдыхать, что учить и сколько работать. И что самое жуткое - всех это устраивает. Их свобода не манит - она их пугает.
Хотя есть среди них и индивидуумы. После мне приглянулся Гельмгольц - самодостаточный, умный, спокойный, и главное думающий. Он чувствует в себе силы, которые растрачивает не там и попусту. Он чувствует в себе желание творить, но не в узких рамках, что от него требуют, - его мысль движется к общему, глобальному. Ему хочется писать не гипнопедические стишки, а так, что "Прочтешь - и ты уже пронизан и пронзен". Гельмгольц показался мне тем самым героем, способным вырваться из этой одуряюще-счастливой рутины.
Не сразу я поняла, что рывка не будет. Ни у Бернарда, у которого "не те" мысли проявлялись в большинстве своем из-за неполноценности на фоне других альф, ни у Гельмгольца. Эта история не об этом. Эта история о крайностях, страдании и искуплении.
Весь цивилизованный мир - одна крайность, где преобладает поощряемый разврат и люди не знают ничего дальше своего носа ("... я в Зале оплодотворения работала; меня не учили заплаты ставить. Я другим занималась"). Дикарь, появившийся лишь во второй части книги - другая крайность. Если весь порочный мир, упиваясь своими пороками, считает это нормой, то Джон скорее выберет быть несчастливым, чем погибнуть в этом губительном счастье. Он не допускает для себя и мысли о том, что он хоть какого-нибудь счастья заслуживает. Единственное его спасение в этом обществе - бич и уединение.
Из одной крайности - в другую, из одной - в другую... Джон - словно Христос, мучающий себя за сотни непокорных Богу поколений и развращенных, ограниченных умов. Это его крест, его страдание, что он несет благородно. Почти с благодарностью воспринимает он удары узловатой веревки, сам напарывается на можжевеловые иглы. Для него это единственный путь.
Что же касается Бернарда и Гельмгольца... Мне их жаль, жаль, что они живут в таком мире - их не смогли до конца покорить, однако уже окончательно испортили их души. С таким изъяном в сердце они не найдут себе места ни в современном дивном новом мире, ни в старом, погребенном под обломками религий, благородных чувств, любви и привязанности. Им дано познать больше, чем многим прочим, однако никогда они не увидят всей картины целиком, вечно будут мучиться от своей нецелостности - дети, рожденные из пробирки. И никогда им не стать целыми, ведь потерянное осталось в утробе матери, которой никогда и не было.
И остается только Джон. Благородный в своем несчастье. Неспособный стать счастливым - счастье окружающих отравило его лучше любого другого яда. Джон, которому предначертано погибнуть, погибнуть в мучениях. Однако не осталось тех, кто возведет это в подвиг, кто будет ждать воскрешения. Да и будет ли оно, раз вера давным давно утрачена?
430