Рецензия на книгу
Обломов
Иван Гончаров
Аноним2 марта 2017 г.Зачем сказка не жизнь? Зачем жизнь не сказка?
Обломов! Нежный голубь, человек хрустальной души, кристально чистый источник чувств, заключенный в неповоротливом теле! Ничтожно слабый (и осознающий это) пережиток старого "барского" прошлого, верящий в светлый идеал и гармонию. Дитя своей "страны" Обломовки, из которой никто не вышел живым и бойким, полным сил и стремлений. Маленький барчонок, чья воля к жизни была задавлена еще в детстве такой, казалось бы, мелочью, как запрет самому надевать чулочки или же играть в снежки. Вечно преданный своему Раю родом из детства, где даже смерть крепостного от старости - событие, а приготовление к обеду - главная приятная суета целого дня. Никому не нужный человек чисто декоративного свойства, питающийся своими внутренними переживаниями и надеждой на когда-нибудь. Тихая, размеренная жизнь в родном поместье! Покой и безотчетная тоска по несбывшейся сказке.
Взрослый Илья Ильич хотя после и узнает, что нет медовых и молочных рек, нет добрых волшебниц, хотя и шутит он с улыбкой над сказаниями няни, но улыбка эта не искренняя, она сопровождается тайным вздохом: сказка у него смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка.Агафья Пшеницына! Зависимая и безоглядно преданная, не имеющая ни искры собственного мнения, недостойная "барчонка" "замарашка", даром, что "барчонок" - ее собственный сын, а она - помещица. Привыкшая работать, как заведенная, и видящая в этом свою цель жизни. Создающая для Илья Ильича собственную Обломовку, но без ее очарования, да и как того добиться? Детство ушло.
Захар! Старый брюзга и сплетник, способный из скуки очернить барина, но тут же, ни секунды не думая, отдать за него жизнь. Зараженный обломовщиной, угрюмо завидующий собственной жене, потому что она умнее и лучше его. Обломок прошлого с его неукоснительным порядком и предрешенностью.
Он обращался фамильярно и грубо с Обломовым, точно так же как шаман грубо и фамильярно обходится с своим идолом: он и обметает его, и уронит, иногда, может быть, и ударит с досадой, но все-таки в душе его постоянно присутствует сознание превосходства натуры этого идола над своей.А сколько еще таких Обломовых, Пшеницыных и Захаров после тусклого своего горения угасли, никем особенно не замеченные и ничего не создавшие? Сколько их сейчас, тоскующих по навеки утерянному, пусть и не барскому укладу, а чему-то другому? Они приходят к сохранившимся остаткам своей прежней жизни, и сидят, потерянные и жалкие.
Как приду, так и сяду, да и сижу; слезы так и текут…Иногда задумаюсь, притихнет все, и почудится, как будто он кличет: «Захар! Захар!»6111