Рецензия на книгу
Ложится мгла на старые ступени
Александр Чудаков
Аноним2 марта 2017 г.Смешались в кучу кони, люди...
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри - не вы.
Чувствую себя чужой на общем празднике жизни, при всеобщем восхищении автором и книгой. К советам отношусь уважительно, но в данном произведении не могла найти за что зацепиться. Прошла с ним всю гамму чувств: недоумение, скуку, раздражение, понимание и даже смех. Главная претензия: бесструктурно, бессистемно. И обо всём на свете.
Начиналась книга о деде и его семье. Почему бы не придерживаться этой темы дальше? Нет, воспоминания идут волнами, разброс поражает. Смешно было, когда от образов людей, истощившись, автор внезапно переходит к собачкам-китам и тут же - к гарему, потом опять к соседям-однокашникам. Такое впечатление, что воспоминания записывались так, как и приходили в голову - спонтанно. Причем, безбожно перемешивались во времени, эпохам, скача также беспредметно с одной мысли на другую, с человека на человека, с лошади на собачку. Никакого авторского контроля и понимания о чем должно и нужно писать в данный момент.
Второе. Не нравился сам автор в образе Антона. Производил гаденькое впечатление маленького мальчика, который не вырос. И фразы - не звучали фразами уже выросшего взрослого человека, а выглядели действительно эмоциями ребенка. Ребенка, которого похвалили и погладили по голове. Поэтому, вся эта мешанина выглядела бахвальщиной, перечислением фактов и знакомств более или менее известных. Что, наверное, должно возвысить не только его в своих глазах, но и в глазах читателя. А меня раздражало.
Третье. Антисоветская наклонность, на что усиленно упирал Чудаков. Не думаю, тем, кто мирился с режимом после революции, в период сталинского террора, голодные годы до и после ВОВ, предоставлялся выбор в какой стране жить и жить ли вообще. Многие семьи попали в переплет, большинство народа можно записать в антисоветчину.
Не нравилось, как писатель хвалился благополучием семьи, делавшей все своими руками и ведшей подсобное хозяйство, в пику ссыльной интеллигенции, не нашедшей себя в ссылке, не сумевшей взять вверх над бытом. Но не все хотели и могли копать огород, обеспечивая себя продуктами питания. На то и люди умственного труда, вырванные с корнем, может быть где-то и потерявшие смысл в таком ничтожном существовании. Но автор на мое негодование сам ответил словами отца:
Вспоминать годы войны и послевоенную чебачинскую жизнь отец не любил, Антоновы ностальгические восторги по поводу натурального хозяйства не разделял.
– Работали как проклятые день и ночь. Сельскохозяйственный вековой цикл. У тебя экзамены или надо готовить новый для тебя предмет – помнишь, мне поручили преподавать психологию, было некому? Или завтра лекция по международному положению. А тут надо посадить или выкопать картошку – уйдёт под снег, будем зимой зубами щёлкать. Приехали заочники, сессия – а тебе позарез нужно на покос, трава перестаивается, не дай бог начнутся дожди… А зимой? Развести и наточить пилу (это я помнил: не вынося звука, бабка заматывала голову шалью, но замечанья зятю считала делать неудобным, тёща-монстр – это у простонародья), переставить шпильки-баклуши, растягивающие телячью шкуру, сдирать мездру с той же шкуры, подвинтить ослабнувший пресс для свёклы… Рабство! И всё равно было голодновато.
– А мне помнится…
– Ты забыл, был мал, да и для детей мы, конечно, старались.
– А как всё умели, знали, что капусту надо засаливать не в дубовом, а в берёзовом бочонке, как варить мыло, как приклеивать ткань яичным белком, как…
– И что из этого тебе пригодилось? Где ты найдёшь теперь бочонок – любой? Зачем белок – есть клей «Момент». По своей привычке забивать голову всяким мусором ты небось помнишь и рецепт изготовления мыла? Я так и думал. Ну и? Варишь его в свободное от писания научных трудов время?
Что и указывает - мирок и мироощущения Антона могут не совпадать с мнениями того же деда и отца. Это он так запомнил, ему так померещилось.
Четвертое. Понимание, в каком месте его ощутила. В главах о деде. Дед был человечищем, целостной личностью, твердо стоящим на земле. Такие примеры найдутся скорее у каждого в семье, в том числе и у меня.
В какой-то степени посочувствовала Антону (Чудакову), его ностальгии по ушедшим людям и прошедшим временам. Но с долей ехидства и пренебрежения перед экзальтированностью и мандражированием героя.
После всего выше сказанного, не говорю, что книга мне не показалась совсем, я пыталась найти в ней какое-то зерно рациональности. Несколько зернышек нашлось. К сожалению, послесловие - истинные записи из дневника, осилить не смогла. К бессвязным заметкам интереса не было никакого, истощена была общей частью. И было жалко, жалко, что читаю не Елену Катишонок, которую я один раз нашла и открыла для себя и после первой книги, увы, не вернулась. Надо ликвидировать, срочно(!), упущение.16225