Рецензия на книгу

• 

  Аноним28 февраля 2017 г.

  Четыре месяца - это легко написать, всего двенадцать букв; легко и сказать - всего несколько слогов; губы вымолвят в четверть секунды эти звуки: четыре месяца! Но кто сможет охватить и измерить, как бесконечно долго тянулось это время вне времени и пространства? Этого не расскажешь, и не опишешь, и никому не объяснишь, как губит и разрушает человека одиночество, когда вокруг одна пустота, пустота и всё тот же стол, и кровать, и умывальник, и обои, и молчание, и всё тот же служитель, который, не поднимая глаз, просовывает в дверь еду, всё те же мысли, которые по ночам преследуют тебя до тех пор, пока не начинаешь терять рассудок.
  

  С каждой строчкой я всё больше влюбляюсь в прозу Цвейга. Я готова читать у него всё, что угодно. Когда я не знаю, что читать - я читаю Цвейга. И не важно - что-то новое для меня, или уже знакомую новеллу, или просто полюбившийся отрывок из зачитанного до дыр творения. Ко всем, даже любимым писателям, я всегда отношусь критически. Ко всем кроме Цвейга. Ему я верю безоговорочно - каждой строчке, слову и букве.
  Он всегда может удивить меня, даже самым обыденным и неприметным. Например, новеллой о шахматах. Деревянная черно-белая доска с фигурами, изменившая жизнь двух совершенно непохожих людей.
  

  
  В этой игре сочетаются самые противоречивые понятия: она и древняя, и вечно новая; механическая в своей основе, но приносящая победу только тому, кто обладает фантазией; ограниченная тесным геометрическим пространством - и в то же время безграничная в своих комбинациях; непрерывно развивающаяся - и совершенно бесплодная; мысль без вывода, математика без результатов, искусство без произведений. архитектура без камня.

  Когда говорят об игромании, мне на ум сразу приходят игровые автоматы и карточные игры. Но никак не шахматы. Шахматная одержимость (или как называет ее сам Цвейг - "шахматное отравление") - мне такое даже представить было сложно! Но автору великолепно удалось это передать - всё, начиная с роящихся мыслей в голове и заканчивая мимикой, жестами и эмоциональным всплеском героя. На страницах новеллы Цвейг уместил двух шахматных гениев - недалекого и абсолютно ограниченного в мышлении Чентовича и безграничного в своей фантазии доктора Б., способного в уме разыграть партию в шахматы с самим собой! Просто невероятно, хочется забыть и прочитать это снова.

  10

  290