Рецензия на книгу

• 

  Unikko27 февраля 2017 г.

  «Невыразимое теряет свою ценность, когда его выражают и сообщают другому».
  Эрнст Юнгер
  «Алхимик» - книга о духовном поиске и опыте личностного познания мира, то есть о вещах невыразимых и трудно поддающихся переводу с языка жизни на язык слов. Опыт героя Коэльо, так же как поиски Марселя Пруста, путь Сиддхартхи Гессе или путешествие лирического героя «Божественной комедии», бесценен и бесполезен одновременно. Он или подходит читателю и может быть использован для осуществления собственного поиска, или нет. «Алхимик», по сути, выполняет функцию ручья из мифа о Нарциссе. Впрочем, не исключено, что кому-то воды этого ручья покажутся слишком мутными, чтобы выискивать в них своё отражение, но даже в таком случае остается надежда на собственное воображение.

  История начинается в Испании. Пастух Сантьяго (имя героя – своеобразное эхо «Дневника мага», первого романа Коэльо) дважды видит один и тот же сон: «я пасу своих овец на лугу, и тут появляется ребенок, хочет с ними поиграть… Ребенок играл да играл с овцами, а потом вдруг подхватил меня на руки и перенес к египетским пирамидам… и там сказал мне так: «Если снова попадешь сюда, отыщешь спрятанный клад». Сновидение, как известно, осуществление желания. Сантьяго отправляется из Испании в Африку, чтобы увидеть египетские пирамиды (символ величия человеческого духа) и найти клад (сокровище, тайну мира).

  Однако путешествие Сантьяго не просто физическая поездка, перемещение из пункта А в пункт Б, а особый вид духовного, внутреннего путешествия-преображения. «Пусть разрушается тело – душа пролетит над пустыней». Отправиться к пирамидам для Сантьяго означает «следовать Своей Стезей», то есть осуществить своё предназначение, отказавшись от следования общепринятым жизненным целям: идеям «успешности», «самореализации» и «материального благополучия». Предназначение в данном случае означает не профессию или занятие (когда-то Сантьяго вопреки воле родителей отказался быть священником и стал пастухом, но пастух в данном случае – способ, а не цель), но верность «с детства обуревавшей его тяги к познанию мира». Решиться на подобное очень сложно даже при наличии желания и повода - Благоприятного Начала. Будущее туманно, и всегда есть что терять. Поэтому добрые знаки-предзнаменования чаще всего так и остаются знаками, и чтобы превратить знак в событие, требуется очень сильная воля и счастливый случай, например, встреча с царем Мельхиседеком.

  В романе есть странная фраза: Сантьяго присоединяется к каравану, чтобы попасть из Танжера в египетский Эль-Фаюм. То есть отправляется на восток. Но в романе сказано: «Караван двигался на запад». Сантьяго как будто движется назад, обратно в Испанию. В тот момент, когда герой принимает решение (впервые полностью самостоятельно) продолжать путешествие к пирамидам, несмотря на постигшие его неприятности и вопреки уже достигнутому успеху, он меняется. С этого момента начинается путь Сантьяго вглубь, к своему подлинному «я». Таким образом, путешествие Сантьяго – это возвращение. Первое предложение первой части и первое предложение эпилога звучат абсолютно одинаково: «Юношу звали Сантьяго», - но речь в них идет о совершенно разных Сантьяго.

  В предисловии Коэльо описывает три типа алхимиков, и все они встречаются в романе. Первые «тяготеют к неопределенности, потому что сами не знают своего предмета». Можно сказать по-другому: для предмета их изучения не существует языка. Олицетворением первого типа алхимиков в романе является Англичанин, в широком смысле – представитель западной философии. «Другие знают его (свой предмет), но знают также и то, что язык алхимии направлен к сердцу, а не к рассудку». Героя второго типа так и зовут в романе - Алхимик, и он представляет собой образ восточного мудреца. «Третьи – это те, кто и не слышал об алхимии, но сумели всей жизнью своей открыть Философский Камень», как пастух Сантьяго.

  Коэльо, как автор романа, сочетает в себе все три типа алхимиков. В кульминационной сцене романа – «разговор с ветром» - Коэльо вводит очень сложную символику мироустройства: Рука, Создавшая Всё, Великое Творение, Душа Мира… Автор молчит о том, о чем невозможно говорить; обращается к сердцу, а не к разуму читателю (разговор Сантьяго с ветром следует воспринимать как впечатление, он реален не как событие во внешнем мире, но как переживание Сантьяго); и показывает на примере жизни простого пастуха практику открытия Философского Камня, что бы под ним ни понималось. Литература – точная наука. Коэльо не мог написать: «Сантьяго вошел в пещеру и через некоторое время вышел просветленным». Не мог он и изобразить «познание» Сантьяго в виде некоего мистического озарения наподобие Мемориала Паскаля: «Уверенность. Уверенность. Чувство, Радость, Мир». Спектакль в пустыне, вероятно, не нужен писателю, но он нужен его герою. А для читателя важна центральная идея «Алхимика»: идея полноты бытия. «И юноша погрузился в Душу Мира, и увидел, что она — лишь часть Души Бога, а Душа Бога — его собственная душа. И он может творить чудеса». Но вспомним, что начинается роман с пересказа «стихотворения в прозе» Оскара Уайлда «Поклонник»:
  

  
  Когда Нарцисс погиб, нимфы леса — дриады — заметили, что пресная вода в ручье сделалась от слёз солёной.
  — О чём ты плачешь? — спросили у него дриады.
  — Я оплакиваю Нарцисса, — отвечал ручей.
  — Неудивительно, — сказали дриады. — В конце концов, мы ведь всегда бежали за ним вслед, когда он проходил по лесу, а ты — единственный, кто видел его красоту вблизи.
  — А он был красив? — спросил тогда ручей.
  — Да кто же лучше тебя может судить об этом? — удивились лесные нимфы. — Не на твоём ли берегу, склонясь не над твоими ли водами, проводил он дни?
  Ручей долго молчал и наконец ответил:
  — Я плачу по Нарциссу, хотя никогда не понимал, что он — прекрасен.
  Я плачу потому, что всякий раз, когда он опускался на мой берег и склонялся над моими водами, в глубине его глаз отражалась моя красота.

  Важная деталь: красота ручья отражается только в открытых глазах, а мир открывается только тому, кто готов увидеть.

  11

  190