Рецензия на книгу

• 

  Аноним26 февраля 2017 г.

  Кто бы мог подумать, что я посмотрю на Достоевского совершенно новым взглядом! Если, читая "Карамазовых", я всю дорогу была отчаянно не согласна с автором и на протяжении всего чтения ощущала внутреннее противоречие, то с "Идиотом" ситуация вышла ровно наоборот. Не ожидая, в общем-то, ничего "хорошего", я получила удивительно созвучную мне книгу.

  Не думаю, что имеет смысл писать о глубоком психологизме героев, о проработке характеров, о насыщенности и глубине событий, занимающих всего несколько дней (те, что описаны). Этим читателей Достоевского не удивить. Но не могу не сказать о совершенно чудном главном герое. Всем хорош князь Мышкин - добрый, понимающий, сопереживающий. Но в современном обществе (как ему, так и нам) - и в самом деле выглядит как идиот!

  В этом романе, мне кажется, наибольшая концентрация душевнобольных на квадратный сантиметр. И если с князем всё понятно - у него диагноз, то остальные - жертвы собственных страстей. В первую очередь это касается, конечно, Настасьи Филипповны. Самый противоречивый и самый жалкий персонаж. Да, изначально жизнь её как будто обидела, послав в "опекуны" Тоцкого. На дальше-то она сама всё разрушила! И свою судьбу, и окружающих. А когда Аглая бросает ей это в лицо: "Знаю то, что вы не пошли работать, а ушли с богачом Рогожиным, чтобы падшего ангела из себя представить", - оскорбляется, истерит и проявляет самые пренеприятные свои качества. Она упивается властью над людьми, особенно над мужчинами (вот тут очень хороший разбор персонажа). В конце концов она ведёт себя как сумасшедшая и тем бы и кончила, вероятно.

  Аглая, кстати, та же Настасья, только в другом изначальном положении. Но она точно также играет влюблёнными в неё мужчинами, то отталкивает, то привечает, насмехаётся и ведёт себя как последняя стерва (хоть князь и оправдывает всё её "ребячеством"). Интересно, как Достоевский видел её дальнейшую судьбу.

  И, наконец, Рогожин, "пьяный от любви", ненавидящий предмет своей страсти, но не в состоянии от него отказаться. Кончил тем, чем кончил, и, как по мне, так он гораздо большая жертва, чем Н.Ф.

  15

  185